English

Информационно-образовательный портал

«ГЛЯНЦЕМ ВЕДАЮТ НЕМОЛОДЫЕ И УСТАЛЫЕ»

Варвара ШЕСТАКОВА, фото из архива Сергея Николаевича, 9 декабря 2014

Сергей Николаевич - человек, которого по праву можно назвать отцом российской гламурной журналистики, возглавлявший несколько крупнейших глянцевых изданий России, а нынче главный редактор культового интеллектуального журнала «Сноб», рассказал корреспонденту «Первой линии» о своем опыте в российском глянце, «Снобе» и о том, что является главным для журналиста.

Untitled

Сергей, Вы пронесли на своих руках целую эпоху российской глянцевой журналистики, от самого ее возникновения до настоящего момента. Я слышала, что интерес к иллюстрированной западной прессе появился у Вас еще в юности. Кто воспитал эту тягу? Семья, университетское окружение? Ведь такие западные издания, как “Look” и “Life” не были общедоступными, и что-то должно было побудить Вас найти их в архивах библиотек.

- Я думаю, что все закладывается с детства. Смешно сказать, но, еще не научившись читать, я набрасывался на любые глянцевые издания, которые оказывались в поле моего зрения. Потом я много рисовал на темы и сюжеты, увиденные в этих журналах. Например, одно из детских потрясений – репортажи об убийстве президента Джона Кеннеди. Помню, я бесконечно рисовал синий президентский кадиллак, розовую шапочку Джеки и т.д. Никто этот мой интерес в семье не поддерживал. Умилялись, как полагается (трехлетнее дитя, а уже выговаривает «Джина Лоллобриджида»), но опасались. Все это было так далеко от советской реальности! Но я продолжал любить то, что люблю и сейчас. И собственно, эта любовь привела меня в институтские годы в спецхран Ленинской библиотеки, где можно было беспрепятственно изучать «Life», «Look», подшивки Paris Match и другие издания. Импульс был один, как, впрочем, у многих в те годы – уйти от унылой реальности «развитого социализма», погрузиться в «сон золотой». Кто-то уходил в поэзию, кто-то в историю, а я – в глянец. Кстати, в 70-е годы он был другой. Бродский писал дляVogue. Еще были живы Лукино Висконти и Феллини. Еще вовсю царствовали на балетной сцене Нуреев, Барышников и Макарова. Еще блистали Роми Шнайдер, Шарлотта Рэмплинг, Катрин Денев. Это была эпоха Ива Сен-Лорана в моде. То есть «глянец» был подчинен личностям огромного масштаба. С ними было всегда интересно.

Ваша карьера редактора и журналиста началась довольно рано. Расскажите, как 23-летнему юноше удалось стать главным редактором «Советского театра»?

- Стечение обстоятельств. Кто-то ушел, кого-то не утвердили, кто-то запил, кто-то передумал в последний момент. Я всегда много работал и любил работать. Начальство рассудило: пусть он один тянет воз, а начальника мы ему найдем. Так и не нашли, а потом грянула перестройка. Изумительное, невероятное время, когда все было возможно.

Журнал «Домовой», в котором Вы занимали должность заместителя главного редактора, называют первым образцом российской глянцевой журналистики. Что легло в основу модели этого издания? «Домовой» строился с оглядкой на западный опыт или же была найдена оригинальная российская формула?

- «Домовой» - это детище Володи Яковлева, основателя «Коммерсанта», и его жены Ксении Махненко. Термин «новые русские» возник именно тогда. Хотели сделать что-то оригинальное, домашнее, уютное, отличающееся от блеска традиционного глянца. Сами они были люди сугубо немодные, занятые исключительно духовными исканиями, но ценили комфорт. Представляю, как их раздражало все, что я им предлагал и хотел делать. Но они оба ко мне хорошо относились и терпели, сколько могли. В результате получился довольно симпатичный журнал, аналогов которому я в нашей периодике не нахожу. Наверное, по модели тогдашний «Домовой» был ближе всего к TOWN&COUNTRY. Мне жаль, что такого журнала сейчас нет на нашем журнальном рынке. Потом этот брак распался, Яковлев продал «Коммерсант», а Ксения много позже и «Домовой». Впрочем, все это случилось уже без меня.

Можно ли сказать, что в российском глянце с момента его возникновения произошли какие-либо концептуальные изменения? Проложил ли он свой путь или подстраивается под глобальные тенденции?

- Я думаю, что глянец при всем своем консерватизме не может игнорировать новую реальность под названием «Интернет». Но пока все попытки как-то приспособиться к этой реальности успеха не имели. Ни у нас, ни у них. Полагаю, что проблема в том, что глянцем ведают довольно уже немолодые, усталые люди, воспитанные в другой системе координат и страшно боящиеся потерять свои места. Они боятся рисковать, боятся начальства, боятся потерять рекламодателей. Отсюда некоторая робость и неуверенность, которую я физически ощущаю, пролистывая журналы или заглядывая на сайты известных журналов. Настоящий гламур равнодушными или дрожащими от страха руками не сделаешь.

После «Домового» последовала работа в других глянцевых изданиях: “Elle”, “Madame Figaro”, “Citizen K” и, наконец, «Сноб». Считаете ли Вы этот проект квинтэссенцией вашей творческой и руководящей деятельности?

- У меня здесь больше свободы, чем раньше. В «Снобе» собрались интересные и яркие личности. Я понимаю, как далеки от совершенства те номера, которые вышли за эти 6 лет. Но когда я узнаю, что кто-то их специально хранит, или когда наши литературные номера становятся книгами вроде сборников «Все о моем отце» или «Все о моем доме», то понимаю, что все эти усилия были небесполезны, как не бессмысленны были наши попытки соединить слово и изображение, найти новую формулу для периодического издания, создать оригинальную интернет-версию. Я никогда не задумывался, что есть «вершина» или «квинтэссенция», а что нет. Просто, когда я думаю, что впереди меня ждет работа над новым номером, то чувствую себя счастливым.

На фоне российской журнальной периодики «Сноб» стоит особняком, абсолютно игнорируя современные тенденции, которые заключаются в максимальной визуализации медиа продукта, уменьшении количества печатного текста. Как Вам удалось сформировать и удержать на плаву такую модель издания? И служили ли для Вас какие-нибудь издания неким образцом? Западные, например.

- Журнал будет меняться. Это правильно, это нормально. У нас не было перед глазами какой-то очевидной модели. Мы сами хотели ее создать. В сущности, «Сноб» предлагает знакомый формат литературного «толстого журнала», типа «Нового мира» или «Звезды», но в новых исторических условиях, при другой полиграфии. Сохраняется расчет на думающих людей, которые не разучились и хотят читать «бумагу», узнавать что-то новое. Ну и, конечно, спасибо Михаилу Дмитриевичу Прохорову, который поддержал эту затею. Это к вопросу «как вам удается удерживаться на плаву».

За время Вашей журналистской карьеры Вашими собеседниками были самые влиятельные и талантливые представители мира искусства и шоу-бизнеса. Про каждого своего героя Вы пишете с необыкновенным теплом, словно рассказываете о старом друге. Но, может быть, разговоры с кем-то из них запомнились Вам больше всего? И какое интервью, на Ваш взгляд, лучшее?

- Странное свойство памяти, или особенность моей психики: никогда не перечитываю свои старые интервью, никогда не возвращаюсь к состоявшимся встречам даже в воспоминаниях. Было несколько ярких, запомнившихся встреч и даже попытки поддерживать отношения - почти всегда безуспешные. Майя Плисецкая, Михаил Барышников, Джорджо Армани, Александр Сокуров, Лев Додин, Сергей Параджанов, Йоши Ямамота… Нет, можно долго перечислять, лучше остановиться.

Чтение каких журналов Вам самому доставляет удовольствие?

- Журналы сейчас читаю мало. Люблю английский литературный журнал Granta. По привычке, когда бываю за границей, покупаю Vanity Fair. Мне нравится, как тщательно и с каким вкусом делается Intelligent Life. Русские журналы почти не смотрю. Не интересно.

Для студентов журфака Ваш журнал является если не Библией, то образцом качественной журнальной прессы. Вы, как главный редактор «Сноба», можете сказать, что сегодня является самым важным для молодого журналиста?

- На мой взгляд, главное – это найти для себя ту область или сферу в журналистике, которая будет доставлять максимально удовлетворение и радость, где ты можешь совершенствоваться, где будешь постоянно открывать для себя что-то новое. Это может быть глянец и модная журналистика, это могут быть репортажи из горячих точек, интервью с политиками и учеными. Форматы и жанры могут быть разные, но страсть одна. Страсть и максимальная самоотдача. Тогда все получится.

Rating 5 Просмотров: 6994

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.