МАРИУС СТРАВИНСКИЙ: «QUEEN И МИК ДЖАГГЕР – КРУТЫЕ ПАРНИ»

Беседовала Валерия ШИРЛИНА, 2 сентября 2017

Мариус Стравинский известен любителям классической музыки во всем мире. И дело не только в том, что он – потомок русского композитора Игоря Стравинского. Востребованный британский дирижер, выпускник Итонского колледжа и Королевской академии музыки, он выступает с ведущими симфоническими оркестрами Европы и России. В эксклюзивном интервью корреспонденту «Первой линии» музыкант рассказал о своем переезде в Англию, учебе с наследником британского престола и своей любви к рок-музыке.

«Многое зависит от количества молодежи в оркестре»

– Мариус, в любом деле первый шаг – едва ли не половина успеха. А вы помните свое первое появление за дирижерским пультом?

– Если не ошибаюсь, мне было двадцать два года. Да я бы даже не сказал, что это было дирижирование (смеется). Я был очень молод и неопытен, поэтому это скорее напоминало махание палочкой, которое абсолютно не совпадало со звучанием оркестра.

– Волновались?

– В принципе, не очень. Просто это такое искусство: нам страшно только на репетициях, а на концерте – нет. Ведь вся работа уже сделана. Это в театрах очень важно, что происходит на сцене. А на концертах симфонической музыки важнее та работа, которая проделывается до выступления.

– Вы дирижировали разными оркестрами. С какими музыкантами интереснее всего работать?

– Я считаю, что многое зависит от количества молодежи в оркестре. Чем моложе музыканты, тем больше они ценят философский подход к произведению. Да, взрослые оркестранты видели больше. Но они уже не так задаются философскими вопросами. Возьмем, к примеру, пятилетнего ребенка – для него все новое, удивительное, что бы ты ему ни показал. А когда человек уже в возрасте, он воспринимает свое дело не так восторженно.

– Неожиданный ответ. Мне, наоборот, казалось, что молодежь не всегда может так глубоко чувствовать произведения, как возрастные музыканты.

– Я с этим сталкивался в последний раз в прошлом сезоне, когда работал с довольно молодым Королевским оркестром в Лондоне. Там все музыканты хотели как можно больше работы. Они много говорили о самом произведении, им было весело. А более опытные оркестры уже вязнут в собственных заботах, поэтому такой легкости восприятия у них нет.

«Меня воспринимают как казаха»

– В 10 лет вы переехали с родителями в Англию. Назад, в Россию, не тянуло?

– Нет, меня так затянуло, все было таким ярким, что я уже через пару дней не вспоминал ни своих друзей, ни школу, ни Москву. Это как раз то, о чем мы говорили: дети – настоящие философы. Их не привязывает никто и ничто, они живут сегодняшним днем и получают удовольствие от жизни. Я радовался в Англии, потому что там все было новым: еда, игрушки, одежда...

– Вы учились в Итонском колледже вместе с молодыми британскими аристократами. Было ли к ним особое отношение со стороны преподавателей?

– Я не чувствовал с их стороны никакого высокомерия. Я узнавал о том, что мои однокашники – крупные землевладельцы, что их семьи владеют огромнейшими сетевыми компаниями, что они просто миллиардеры, уже после окончания школы. У нас были и принцы из Африки, из арабских стран. Но даже чистейшая аристократия не выделялась совсем. Например, я учился в одном классе с Фредериком Виндзором (двоюродным племянником королевы Елизаветы II – прим. авт.). И я, правда, не знал, что он королевских кровей. Меня даже фамилия не смутила – может, однофамилец? У него не было никаких привилегий. Даже к принцу Уильяму не было никакого особенного

отношения, хотя он – будущий король Великобритании. Эта школа очень разумно построена, там тебя судят действительно только по твоим поступкам.

– Какой язык для вас роднее – русский или английский?

– Конечно, описывать свои мысли мне гораздо легче на английском – классическое образование я получал именно на нем. И читаю ведь я много на английском, что тоже очень влияет. Но зато русский язык для меня особенный, потому что я общаюсь на нем со своими близкими людьми.

– То есть это «семейный» язык?

– Да, точно! Это именно «семейный» язык. Например, некоторые слова, которые я произношу на русском в общении с семьей, я никогда не использую в английском.

– А мир вас как воспринимает? Больше как русского или как англичанина?

– Наверное, как казаха (Мариус Стравинский родился 13 марта 1979 года в Алма-Ате - прим. авт.). Шучу, конечно. Я думаю, что меня и в России не воспринимают как русского, и в Англии как англичанина. Вот такая проблема… (смеется). Но Россия – это Россия. Мне вообще кажется, что те, кто уехал оттуда, никогда не меняются, всегда что-то русское остается.

«Scorpions умеют заводить зал»

– В музыкальном мире Россию знают за счет ее классических композиторов, зато Великобритания устроила в ХХ веке «рок-переворот». С чем это связано?

– С открытостью культуры, как мне кажется. Когда популярная музыка набирала обороты в 1950-60-е годы, британское общество было одним из самых открытых. Англичане показывали, что они чувствуют. Не было давления церкви, государства, социальных слоев. Вторая мировая война очень сильно изменила британский народ, потому что практически полностью исчезли классовые противоречия. Класс аристократии, средний класс, рабочие… Все это было размытым. И это помогло людям почувствовать себя более свободными, креативными и яркими. Появилась возможность создавать новое звучание, что и сделали Queen или Мик Джаггер. Они ведь все пионеры в музыкальном мире. Ну, и просто очень крутые парни (смеется).

– Да уж, в крутости им точно не откажешь. Я знаю, что вы очень хорошо разбираетесь не только в классических композиторах. Что вы обычно слушаете на досуге?

– Ох, даже не знаю. Ну, вот не так давно я был на концерте Scorpions. Это было очень здорово. И друг нашей семьи, с которым мы ходили, лично знает Рудольфа Шенкера (основателя и гитариста Scorpions – прим. авт.) Мы с ним пообщались, и это было действительно круто. Энергетика у Scorpions на высоте – они умеют заводить зал.

– Есть мнение, что классику в основном слушают представители элиты, чтобы подчеркнуть свой статус. Вас не смущает такая публика?

– Я думаю, что это проблемы только тех людей, которые приходят на концерты не из интереса к музыке. Но я всегда рад их всех видеть. Они слушают нашу музыку, покупают билеты, а эти деньги мы можем платить музыкантам. В принципе, неважно, почему люди пришли. А то, какую музыку мы воспринимаем, напрямую зависит от образования.

– В заключение не могу не спросить: известная фамилия вам скорее помогает или мешает? Возможно, вы слышали за спиной: «Он же Стравинский, ему все можно»…

– Лично мне такое никто не говорил (смеется). Скорее всего, какие-то слухи ходили, но я уже не обращаю на них внимания. Это ж можно с ума сойти, если прислушиваться ко всему, что обо мне говорят! У каждого свое мнение. Для меня главное – выполнять свои обязанности качественно. В этом плане я прислушаюсь к критике, но переживать из-за каждого высказывания точно не буду.

Фото из личного архива Мариуса Стравинского