«НЕ ВСЕ УМЕЮТ ЧИТАТЬ. ОСОБЕННО ДУШУ»

Беседовала Людмила БЕЛОЗЕРСКИХ, 1 октября 2018

– В 1961 году я совершила поездку на родину – Алтай, впервые побывала на Телецком озере, турбазе Артыбаш, где прошла с туристами сложную трассу. Именно там я и «заболела» авторской песней, походами в лес, по собственному желанию «встала под рюкзак». Фестиваль песни изменил всю мою жизнь. Туда я уехала девочкой-инженером, архитектором и градостроителем. В 1955 году я окончила Ленинградский инженерно-строительный институт, уже даже работала, участвовала в проектах генплана Ленинграда, в том числе — в проекте «Стрелки Васильевского острова». И тут эта поездка. Оттуда я вернулась туристкой! Привезла блокноты с песнями тогда ещё неизвестных мне авторов, дневники с отзывами и записанными мыслями. А потом попала на Северный Урал, была поварихой. Это время я ни с чем не могу сравнить, потому что жажда общения у костра через песни была настолько необоримой, настолько владела нами всеми, что даже представить трудно. Ну, а дальше…дальше у меня дома на Литейном был «сбор по четвергам».

– Что же это были за «Четверги»? Квартирники? Какие гости у Вас бывали?

– Нет. Квартирник – это сбор людей, заинтересованных в творчестве какого-то конкретного автора, исполнителя. Человека объявляют, приглашают как можно больше народу, его с нетерпением ждут, настраиваются только на его волну. А наши Четверги – полная противоположность! Все пели дружно. Атмосфера была свободной. Любой мог взять гитару и спеть, мог просто прочитать стихи. Бродский очень любил читать «свое». Он был вежливым и застенчивым, часто заикался, поэтому выступал своеобразно: сначала очень тихим голосом, нараспев, и затем переходил на полный голос. Так он преодолевал свой изъян, но для многих это была «изюминка». Я тоже восхищалась его талантом. Иосифу было 20 лет, а я уже знала, что он – талант! Поэтому после выступлений складывала все его листы со стихами, сейчас они хранятся у меня в коллекции!

– Расскажите поподробнее о своей узаконенной архивной комнате. Что в ней хранится?

– У меня таких – три. Первая – это наследие XX века: пленка, магнитофонные записи, стихи и проза, пометки, дневники, отзывы, письма. Вы можете найти любого автора, даже, если он выступал всего один раз. Все расписано по датам. Это уникальный материал, который было бы хорошо проанализировать, использовать. Моя мечта – создать музей XX века! Во второй комнате уже современное – XXI век: и авторы, и форма. Здесь находятся компьютерные диски, файлы, флешки, аудиозаписи, контакты. Это только начало, я понимаю, что все материалы мне не собрать. Уже идет 86 год! Было бы здорово передать скопленную информацию, только нет подходящих кандидатур. Ну, а в третьей зале находятся сборники самих авторов текстов, с автографами. А также мои собственные книги! Девиз этих полок и моего дома: «Приходите, вам же лучше будет».

– Сейчас Ваш дом не похож на коммунальную квартиру, в нем столько пространства! Что для этого пришлось сделать? Я знаю, что Вы лично приложили немало усилий для создания уюта.

– Да, это так. Собираться по четвергам однажды стало невозможно. Желающих побывать в гостях слишком много – больше 40 человек! Был создан клуб «Меридиан». Но даже это не спасло. Все равно все хотели побывать на Литейном. Я – архитектор, поэтому сама придумала проект новой, разделенной квартиры. Помню, в коридоре были красные обои, и те, кто входил, говорили: «И тут красное!» А я соглашалась: «Да-да, революция!». Ремонт обошелся мне тяжело: я заболела, но выполнила свой долг. В 37 лет освободила маму от жизни в коммуналке, смогла спокойно уехать жить на Камчатку. Личная драма не давала мне покоя. Все думали, что я вышла замуж по любви, по долгу…нет! Я вышла замуж по залету! И через год отец моего сына потянулся к бутылке, начал меня избивать. Я была вынуждена бежать. Все мне говорили, Вы – Сталина Соломоновна Мишталь, во мне видели Героя, объединившего людей, создателя Новой культуры. А я всего лишь человек. Я простой человек. Тоже совершаю ошибки. Вот и пришлось за них расплачиваться.

– Как Вы считаете повлияло ли Ваше имя на судьбу? Оно громкое, красивое, революционное?

– Возможно. Мое имя – Сталина. Сложное имя. Вот и судьба тяжелая. Я хотела изменить на любое другое, да гордость не позволила. Когда советский режим закончился, пришла в контору, надо мной так посмеялись: «Что забегали, Сталина, у вас нет никакого будущего!». Я плюнула, порвала бумаги и вышла с высоко поднятой головой. Ну и пусть, думаю. Я давно для себя решила, что для Бога меня зовут – Татьяна. А то, что в паспорте, пусть остается в паспорте. Просто не все умеют читать. Особенно Душу.