English

Информационно-образовательный портал

А был ли «новый человек» в «советском Петербурге»?

Беседовала Елена НИКУЛИЧЕВА, 16 января 2012

В 1917 году Петербург меняет декорации: в российской исторической драме начинается новое действие – советское. На табличке вместо Невского написано «Проспект 25-го октября», а на вершину Александровской колонны уже планируют поставить фигуру Ленина. Петербуржец попадает в старо-новый город с такими же старо-новыми улицами и домами и хочет понять, что делать дальше. Книга «Петербург «советский»: новый человек в старом пространстве» - именно про него. Корреспондент «Первой линии» побеседовала с доктором исторических наук, профессором кафедры социально-гуманитарных наук Северо-Западного государственного заочного технического университета Владленом Семеновичем Измозиком, автором исторического исследования, и попыталась расширить свой взгляд на людей той эпохи.

- Какими качествами обладает «новый человек»? Вера в идеалы, стремление коренным образом изменить свою жизнь, нетерпеливость?

- Честно говоря, это не был новый человек в принципе. Это был человек, которого хотели создать большевики. Ведь в чём особенность большевистского правления: большевики не просто брали власть. Глупо, конечно, когда сегодня некоторые авторы называют большевиков чуть ли не людьми дна и т.д. Мечта большевиков была по-своемупрекрасна: они, по сути, хотели создать новую цивилизацию, нового человека, но создать по принципу: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим».

Безусловно, сложность оценки советского периода в том, что здесь причудливо сочетались две вещи. С одной стороны, потрясающий утопизм, мысль создать невиданное общество, рай. Даже некоторые мои коллеги до сих пор не понимают этого. Социализм по Ленину и Марксу - это общество без частной собственности, государства, чиновников, армии, денег, преступности и т.д. Я думаю, если такое общество появилось бы где-нибудь, мы бы побежали туда наперегонки. С другой стороны, большевики всё-таки решали общецивилизационные задачи и создавали в том силе социальный лифт, который, к сожалению, и сегодня весьма плохо работает. Здесь появлялись совершенно новые возможности для массы людей из простонародья – изменить свой образ жизни, попасть в иную среду.

- Почему власть пыталась утвердить новый социальный порядок за счет архитектуры?

- Это всё-таки были люди XIX века, и, возможно, они находились под влиянием различных идей, в том числе и Чернышевского. Помните, в «Что делать?» описаны совершенно новые дома, новые улицы? Это была идея о том, что архитектурные изменения будут воздействовать на человека, что он под воздействием новой архитектуры будет становиться всё лучше. Неслучайно декрет о создании памятников выдающимся людям появляется уже в 1918-ом году. Это тоже наивность, это тоже утопизм. Сегодня подавляющее большинство людей идёт по улице мимо того или иного памятника и попросту не обращает на него внимания. А большевикам казалось, что стоит поставить монументальную скульптуру героев Древнего Рима, героев революционных движений или лучших писателей, как люди станут, проходя мимо, смотреть на памятники и, перефразируя Маяковского, «себя под Пушкиным чистить». Кроме того, происходила чистка памятников. Убирали памятники царям, хотя Александра III сохранили до 37-го года, но на нём была выбита идеологически правильная надпись.

- Удалось ли большевикам оказать это влияние на обывателя?

- Сомневаюсь. Молодые социологи пять лет назад проводили интервью с людьми, приехавшими в Ленинград в 20-30-ые годы. Были те, кто сразу росился по музеям, по театрам, а были и те, которые практически не выходили за пределы своего квартала. Люди разные, и интересы у них тоже разные.

- Как вы думаете, можно ли сравнить ту эпоху с 90-ми годами, когда снова сменилась власть и стали сносить памятники уже Ленину?

- Определенную аналогию можно проводить, но, согласитесь, 90-ые годы в этом плане были гораздо мягче. Если в 1918 году и особенно в начале 1920-ых проходило массовое переименование улиц, то в конце XX века эта операция проходила не так ярко. Некоторые старые названия сохранились. По-моему, в Великих Луках я видел очень хороший пример, когда к советскому названию давалось дореволюционное. Людей приучали постепенно. Помните, в «Двенадцати стульях» Остап Бендер хочет вечером поехать к мадам Грицацуевой, но беда в том, что Остап знает новое название, а извозчик помнит старое. Так и не удалось Остапу дойти до мадам Грицацуевой и хорошо провести вечерок со своей невестой.

Как всегда, конечно, есть радикалы, которые требовали сбросить все памятники, но всё-таки это проходило не так, как в начале века.

- Какие ранее неизвестные документы вы обнаружили во время своего исследования?

- Книга написана в значительной мере на архивных данных. Если брать главу «Дом», то там очень широко использовались архивы управления ФСБ, архивно-следственные дела, и они показали очень необычные судьбы. В течение нескольких недель мы с Натальей Борисовной Лебиной (соавтор книги «Петербург советский») работали с домовыми книгами, которые, казалось бы, никому не нужны, и лежат в жилконторах десятилетиями. Помимо этого Наталья Борисовна посмотрела «мебельные дела».

- Снова напоминание о «Двенадцати стульях».

- А ещё у Маяковского: «Шёл я верхом, шёл я низом, строил мост в социализм, не достроил и устал, и уселся у моста». Опять же, если лидеров большевиков - Ленина, Дзержинского - почти не волновали проблемы быта, они забывали, что основная масса людей хочет кроме устройства жизни что-то получить и для себя. Год, два, три человек может отказываться от радостей жизни, но потом ему захочется иметь любимую женщину или любимого мужчину, захочется иметь детей, обустроить семейное гнездышко. В «мебельных делах» начинается: «Дайте мне кресло», «Дайте мне ковер».

- И ещё «Обустройте мою квартиру к приезду отца».

- Да, Бобаловы. Самое печальное, что партийный работник Бобалов потом погиб, а родственники его пошли по лагерям, под расстрел. Меня мучает до сих пор мысль: например, вам говорят, что вы можете въехать в квартиру, принадлежащую определенному ведомству. Вы въезжаете и обнаруживаете, что там уже стоит мебель, висит одежда в шкафах и есть посуда. Эти люди задумывались вообще о том, что произошло с предыдущими жильцами, особенно в 37-38-ой годы? Они вообще должны были задуматься о судьбе их предшественников? Задуматься над собственной судьбой? Если бы нам удалось найти какие-то дневники, воспоминания, в которых было бы что-то об этом сказано…

- Мне кажется, они должны были задумываться. В главе «Дом» появляется ощущение, что перед тобой не просто «нехорошая» квартира, а целый «нехороший» дом. За год семьи сменялись не раз, в любой момент за тобой могли приехать и увезти навсегда.

- Здесь интересна проблема психологии, в которую любопытно вникнуть и историку и журналисту. Возможно, они отгоняли от себя эти мысли, всячески отталкивали, надеясь, что их-то это не коснется.

Rating 5 Просмотров: 6115

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.