ТАНЕЦ В РИТМЕ ЖИЗНИ

Валентин ПЫШКИН, фото автора, 11 декабря 2012

В.П.: Марина, когда «ходячие» люди видят человека на инвалидной коляске, они думают, что он с рождения в коляске, и что он живет в каком-то совершенно другом мире.

М.К.: Знаете, существует огромная разница между теми, у кого травма врожденная и теми, у кого приобретенная. От этого, знаете, зависит очень многое: и способность понимать окружающих, и багаж жизненного опыта, и взгляды на жизнь. Одно дело, когда тебе есть, что вспомнить. И совсем другое - когда ты не знаешь, что такое ходить босиком по траве. И, честно, я даже не знаю, что лучше: иметь и потерять или ждать и не дождаться…Я имела и потеряла.

В.П.: Расскажите, как это произошло.

М.К.: Мне было 14 лет. После 7 класса в школе была летняя трудовая практика. Я мыла окна на втором этаже, поскользнулась, упала, сломала позвоночник, и с тех пор не хожу.

В.П.: Марина, каким Вы представляли своё будущее до события, которое изменило вашу жизнь?

М.К.: Прокурором или судьей. У меня характер бойцовский, за справедливость. Любая несправедливость в жизни меня очень сильно задевала. При этом я любила литературу, хорошо писала, у меня были лучшие сочинения в классе. Подумывала пойти на филологический и заниматься литературой. Правда, как ею заниматься, я тогда ещё не представляла, но зато четко воображала прокурорскую или судейскую работу в своём четырнадцатилетнем мировоззрении.

После травмы мечту о профессии юриста пришлось оставить. С восьмого по десятый класс у меня было надомное обучение. По окончании школы поступила на заочное отделение СПбГУ на факультет филологии.

В.П.: Вы помните своё моральное состояние, когда врачи сказали, что инвалидное кресло, это на всю жизнь?

М.К.: Ужасное! Я лежала во взрослой больнице, в палате на 25 человек, никого из сверстников, разговаривать не с кем. К слову, однозначного врачебного приговора не было. Врачи говорили, что науке не известно, восстановится организм после травмы или нет. Мы с родителями не знали ничего и прикладывали максимум усилий для моего восстановления. Искали любую возможность, как в традиционной медицине, так и в нетрадиционной, использовали любой шанс, чтобы поставить меня на ноги, но всё было безрезультатно.

Психологически было очень сложно перестроиться. Ты общался со сверстниками, был обычный подросток, такой же, как все. Ходил в школу. Потом вдруг - раз, и ты лежишь дома. День лежишь, и два лежишь, и месяц, и два, и три, и пять. Ребята ходят в школу, а она напротив окна. И ты прекрасно видишь, как они на лыжах катаются на уроке физкультуры. А ты сидишь дома. Учителя приходят, жалеют. А я очень не люблю, когда меня жалеют.

В таком тяжелом психологическом состоянии, я находилась очень долго. Лекари питали надеждой, не понимали, почему я не хожу, и такая надежда только угнетала. А вдруг, а вдруг, а вдруг. И вот это "а вдруг" при полном отсутствии результата, очень сильно давило на психику. Сегодня я поставила для себя точку: я живу на коляске.

В.П.: Марина, насколько квалифицированная медицинская помощь Вам оказывалась после получения травмы?

М.К.: Традиционная поликлиническая медицина на тот момент была никакая. Меня никто не наблюдал. Один раз из поликлиники пришёл врач-невропатолог, посмотрела, и сказала: "Ой, а мы такого пациента даже и не знаем, и на дому не обслуживаем".

Больницы у нас были совершенно ужасные, в том плане, что медперсонала нет, нянечек нет. Медсестра одной из больниц, в которой я находилась, заявила: "Я вас на процедуры возить не буду, пусть приезжают родители и возят. Вас много, я одна". Приезжали родители, возили на процедуры по той же больнице.

В.П.: Марина, я знаю, что Вы занимаетесь спортивными танцами на колясках, расскажите об этом?

М.К.: Занимаюсь около четырех лет. Совершенно случайно в интернете вышла на сайт клуба "Танец на колесах", увидела фотографии людей, танцующих на колясках, заинтересовалась. Позвонила, приехала, и с первого дня посещения занимаюсь в клубе до сих пор.

В.П.: Что для Вас танцы?

М.К.: Танцы - это жизнь, это всё. Удовольствие, психологическая и физическая подготовка, моральная закалка. Выезды и выступления - это большая психологическая школа. Мозги скрипят: как наладить отношения людьми, с партнером, кому что сказать, кому не сказать, как где себя повести, где улыбаться, где заткнуться. Когда сидишь дома один, это ни о чем. А тут надо всё время думать, кумекать. Очень увлекательно. Ты вышел в жизнь, общаешься с людьми, строишь отношения.

Кроме этого, я обожаю выступать. Быть на сцене в ярком платье с красивой прической. Очень люблю, когда людям нравится то, что я делаю. Когда зрители аплодируют и кричат: "Браво!" Такое удовольствие получаешь! Понимаешь, что танцуешь для людей, танцуешь от души, и зрители счастливы и довольны, и они благодарят. Вот это кайф!

Новые люди, новые города, новые впечатления. Даже если страшновато: «А как я буду в поезде? А как «там-сям»?», это всё равно настолько интересно, что думаешь - прорвемся, пробьемся, как-нибудь устроимся.

Я люблю азарт, кураж. Люблю, чтобы вокруг все сияло, сверкало, крутилось. Это жизнь! Ненавижу застой, ненавижу скуку, ненавижу быть одной в четырех стенах. Вот это для меня реально смерть. Когда сидишь и думаешь, что тренировка сорвалась и начинаешь киснуть, это ужасно.

В.П.: Какие танцы вы исполняете?

М.К.: Мы с партнером танцуем медленный вальс, танго, венский вальс, фокстрот и квикстеп. Стараемся в танце совершенствовать технику, менять набор фигур, от простых к сложным. От выступления к выступлению растет и наш уровень артистизма. Я всегда смотрю, как танцуют другие. Обращаю внимание на их фигуры. Бывает так, смотрю, и думаю: «Ух ты, надо бы попробовать повторить!»

В.П.: Марина, а как Вы относитесь к слову инвалид?

М.К.: Сейчас, очень спокойно. Поначалу меня трясло, я злилась. Это было из серии: "Сами инвалиды! Я не инвалид". А сейчас, вы знаете, очень спокойно, потому что бывает проще и быстрее сказать слово «инвалид», особенно в общении с каким-нибудь чиновником, чем вот это долгое "я лицо с ограниченными возможностями". Нет, меня не коробит, потому что физически я - инвалид, да.

В.П.: Какие основные бытовые трудности у инвалида-колясочника?

М.К.: Недоступность окружающей среды, это, наверное, самое главное. Начиная от невозможности выйти из дому (не спуститься самой по лестнице, не поместиться в лифте, разбитые тротуары, высокий поребрик, отсутствие съездов с тротуара). И заканчивая тем, что в большинство магазинов шаговой доступности не попасть из-за отсутствия пандуса. Для свободного перемещения по городу недостаточно низкопольного транспорта с платформой для коляски. Социальное такси только имеет название "социальное", а на самом деле это обычные автомобили, не приспособленные для перевозки пассажира на инвалидной коляске. Кроме того, в обязанности водителя не входит помощь такому пассажиру при посадке-высадке. Ее оказывает сопровождающий. На весь город всего три приспособленных автомобиля для перевозки колясочников.

В.П.: Кто Вам помогает преодолевать трудности в быту?

М.К.: Родители, сестра, друзья. Есть у меня друг Андрей, студент, будущий социолог. Когда у него есть возможность меня сопровождать на прогулках, мы стараемся выехать куда-нибудь. Мы дружим уже около двух лет, и за это время побывали в парках Зеленогорска, Павловска, Пушкина. Посетили Эрмитаж и Океанариум.

В.П.: Как реагируют люди, когда видят красивую женщину в коляске, Вы чувствуете их реакцию?

М.К.: Слава богу, реагируют хорошо. Люди сначала смотрят на меня. Мужчины в основном как-то замечают и говорят даже: "О, какая шикарная женщина!" Мне очень приятно, что, прежде всего, видят женщину, а потом уже коляску. На коляску чаще обращают внимание дети.

В.П.: А что спрашивают дети?

М.К.: Из серии: "Мама, а вот почему тетя в коляске? Зачем коляска?" Мамы очень спокойно говорят: "Человеку тяжело передвигаться, или ножки больные". Очень спокойные и доброжелательные люди. У меня единственный был «жалостливый» случай. Мы гуляли с моим приятелем. Лето, вечер, белые ночи. Зашли во двор, а там сидит не очень трезвая женщина. Она смотрела на меня, смотрела, и говорит: "Ай, а какое у вас горе-то?" А мой приятель ей ответил: "У нас одно горе, вас встретили!" Это был единственный забавный случай, который меня скорее рассмешил.

Бывает и так, что мы с сестрой выезжаем в магазины. Ещё лет пять-десять назад я бы подумала: "Я? Магазины? Какой ужас, на меня будут смотреть, показывать пальцем. Нет, меня это сейчас не колышет. И действительно никто пальцем не показывает. Совершенно спокойно в магазине мы ходим, продавщицы улыбаются, спрашивают: «Вам помочь что-нибудь померить? Сейчас мы принесем!». Охранники двери открывают, помогают, никто пальцем не тычет.

В.П.: Марина, а есть в вашей жизни какая-то граница, когда можно сказать: до и после?

М.К.: Конечно, обязательно. Это сразу происходит, когда ты понимаешь, уже после травмы, что ты не можешь стоять, не можешь ходить, не можешь легко и просто выйти на улицу. Наверное, вот это главное, что ты не можешь пойти туда, куда ты хочешь, куда ты мог ходить раньше. Ты не свободен. Вот это ощущение несвободы, не мобильности и есть граница между двумя состояниями - «жизнь до тюрьмы» и «жизнь в тюрьме». Это чувствуется сразу, это именно чувствуется. Даже не мозгами, не ощущением, что хочу пойти в кино, хочу пойти с друзьями, но не могу, а когда смогу - не знаю. Поругался с кем-нибудь, сейчас встану и пойду развеюсь, а не можешь. Самое страшное, ты всё время ждешь, и тебе деваться некуда. Ты всё время в одном и том же котле, ты не можешь ничего поменять.

В.П.: А выход из такой ситуации есть?

М.К.: А выхода нет. Есть только способы адаптации, и адаптируются все, кто как может. Выход, я считаю, это кардинальная смена обстановки. То есть, как это я не могу пойти в кино? «О, Андрей, слушай, хочу в кино, пошли?» «Пошли!» Андрей приезжает, меня берет, мы пошли в кино. Вот это выход. А всё остальное адаптация. У меня мозги варятся, кипят, плавятся. Что можно? Ну, книжку почитать, фильм посмотреть, по телефону поболтать, в компьютер влезть, порисовать, пойти поесть, кофе попить. Это адаптация. Потому, что кофе мозги не заглушит, по телефону хочешь поболтать, а все заняты: либо работают, либо какие-то семейные дела, либо кто-то куда-то уехал. Книжку? Книжка не читается. Фильм? Ну не смотрится! Вот что сделать со своими мозгами? Это самое тяжелое. Одиночество, четыре стены и ограниченные движения - вот что на мозги влияет очень сильно.

В.П.: Марина, а социальные сети, они спасают Вас от одиночества?

М.К.: Знаете, да. В социальной сети сидят все мои друзья, ребята из клуба, с которыми мы общаемся. Телефон и социальная сеть - вот эти две вещи позволяют хоть как-то действительно адаптироваться и общаться. А еще я стараюсь ездить в гости. Входишь в расходы, но, ёлки-палки, зато есть чего вспомнить!

В.П.: То есть поездка в гости это уже событие?

М.К.: Что вы, это огромное событие! Одно дело, когда к тебе всё время приходят в гости. Когда ты хозяина, это хорошо, но ты всё равно дома.

В.П.: Утомляет?

М.К.: Ну, утомляет скорее своей предсказуемостью и однообразностью. А когда ты едешь в гости, ты чувствуешь себя гостем. Это совершенно потрясающее состояние. Поэтому я еще обожаю ходить в кафе. Это случается редко, очень редко, но я это дело обожаю. Ты пришел, пальчиком ткнул, тебе подали, за тобой убрали, посуду мыть не надо, готовить не надо, всё такое красивенькое сразу. Ты сидишь такой, тоже весь белый и пушистый, пьешь кофеек. Вроде мелочь, но для меня это радость огромная. Потому что новая обстановка, новые люди, свежий воздух, много впечатлений, калейдоскоп красок. Вот это действует на мозги совершенно потрясающе! Поэтому: гости, кафе, кино! Всё, что угодно, лишь бы куда-нибудь свалить. Вот это для меня стимул к жизни. Лишь бы куда-нибудь свалить, неважно куда.

В.П.: Главное выйти из квартиры?

М.К.: Да, выйти из квартиры. Пойти погулять с тем же Андреем, с Кириллом, партнером по танцам. Сходили с Кириллом в Макдональдс, и для меня это праздник! Дело не в том, что мы там съели. Это просто море впечатлений. Вот мы с ним пошли, заказали то и это, нам подали из окошечка. Вау! Как интересно! И мы стоим дальше, пьем кофе в бумажных стаканчиках, разговариваем, смотрим на улицу, кругом ходят люди, впереди станция метро «Адмиралтейская», а я там ещё ни разу не была. Вот! Супер! Есть, что вспомнить.

В.П.: Вам снятся сны, в которых Вы ходите?

М.К.: А это всегда. Я никогда во сне не сижу в коляске. Может быть, за всю свою жизнь только пара снов, где я помнила или как-то чувствовала что-то из серии: "Ай, да, я же в коляске. Ай, да, я же не могу". А в принципе во всех моих снах я всегда здоровая. В них я всегда могу ходить. Да, я хожу, танцую, бегаю. Всё, что угодно.

В.П.: Марина, если бы у Вас была волшебная лампа Алладина, какое желание Вы бы загадали Джину?

М.К.: Иметь волшебную палочку, чтобы исполнять все свои желания. Всегда.

В.П.: Марина, нет, только одно желание!

М.К.: Вы меня уже ограничиваете, вот-вот. Одно желание? Наверное, ожидаете, что я скажу банальное, чтобы я была здорова и ходила? Вот я сейчас уже призадумалась. Может быть, просто ходить было бы и недостаточно даже для меня. Одно желание? Оно может быть общим?

В.П.: Любым.

М.К.: Хорошо. Тогда желание добиться всего, чего я хочу. То есть добиваться тех целей, которые я перед собой ставлю. Вот такое моё желание.

В.П.: А какая у Вас сейчас цель, близкая и далекая?

М.К.: У меня общая цель. Я бы хотела выступить на соревнованиях в спортивных танцах на колясках за рубежом.

В.П.: Марина, я желаю Вам творческих успехов, и достижения тех целей, которые Вы перед собой ставите. Всегда!

М.К.: Спасибо!