English

Информационно-образовательный портал

ОРДЕНОВ ЗДЕСЬ НЕ НОСЯТ

Павел ДРУШ, Виктория ДУБОВСКАЯ, 9 мая 2014

Девяностолетний ветеран Великой Отечественной Виктор Александрович Уваров не растерял своих воинских качеств. Бывшего военного разведчика до этого года не могла обнаружить даже ветеранская организация. Забытый герой войны и труда, между тем, живет полной жизнью: он конструировал подводные лодки, участвовал в веломарафонах и до сих пор водит машину.

Виктор Александрович готовился к нашему приходу с самого утра, парадный с иконостасом орденов аккуратно ждал своего часа на спинке деревянного стула. «Виктор» - скромно представился ветеран, когда его сноха и внук открыли нам дверь. Пришлось требовать отчество - стыдно называть по имени дедушку, разменявшего десятый десяток, несмотря на его подтянутость и совсем редкую проседь.

Однушка Виктора Уварова находится на первом этаже многоквартирного дома недалеко от Площади Мужества. Здесь настоящий уголок советской романтики: скрипучий паркетный пол, типовой сервант из шпона c дулёвскими фарфоровыми статуэтками на полках, старый на ножках, красный настенный ковер, развешенные на стенах черно-белые фотокарточки родственников и советских вождей, кухонный гарнитур со шторками и шкаф с лекарствами по прихоти возраста. Есть и кое-что специфическое: модели подводных лодок, полноразмерные оригиналы которых Виктор Александрович конструировал в Петербургском ЦКБ МТ «Рубин» на протяжении 30-ти лет.

Виктор Александрович пригласил сесть за стол, где удобно. Тут в подставке прикреплена почти выцветшая фотография военных лет, на которой молодой красноармеец Виктор стоит во всей красе в обнимку со своим боевым товарищем. Сам ветеран примостился на диване.

Здесь Виктор Александрович жил не всегда. В юности он ютился с сестрой и родителями в коммунальной квартире на Садовой улице. После семилетки решил осваивать уважаемую профессию — инженер-конструктор.

Когда началась война, Виктору было 18 лет. Отец отправил всю семью в Ярославскую область к деду, а сам остался в Ленинграде. Два года юноша работал в колхозе, ухаживал за лошадьми. Отсюда в 43-м двадцатилетнего Виктора забрали на войну, в лыжный дивизионный батальон.

Там нас учили ходить на лыжах, учили очень быстро, но так изменилась ситуация, что на фронт нас послали без лыж. Посадили в товарный вагон и повезли.

Поезд остановился под Витебском, в двадцати километрах от линии фронта. Дальше Виктору и его товарищам пришлось идти пешком, чтобы тихо было. Но немцы обнаружили колонну и начали обстреливать. Назад никто не отступал. Навстречу, хромая, шли раненые с перебинтованными головами, руками и ногами. Тяжело раненных везли на машинах. На передовой командир сказал, что им предстоит ночью произвести разведку боем, велел приготовить оружие и ждать сигнала. В первую же ночь на войне рядового Уварова и двух его сослуживцев отправили в наступление.

Я был слева и оказался ближе всех к немецкой обороне, когда бежал. Там немцы кричали: «Фойер, фойер, русский швайн!», - и еще что-то. Потом стреляли. Я стал оглядываться, смотрю: рядом нет никого. Я тогда увидел камень небольшой, лег за него. Немцы заметили меня и стали из пулеметов стрелять по камню. Одна пуля пробила шапку. Я снова оглянулся, слева от меня раненый лежал. Мы с ним поползли обратно к своим.

В эту страшную ночь он остался жив. На утро после боевого крещения Виктора отправили в тыл. Там и провели распределение. Виктор, уже набравшийся опыта в работе с лошадьми, сам вызвался в конную разведку, куда набирали только самых крепких ребят.

У немцев была разведка на мотоциклах: один за рулем, другой с пулеметом. И когда он ехал, он трещал везде, наши слышали все. А у нас на лошадях была разведка. Мы по дороге едем – можем в лес свернуть, больше маневров и неслышно.

Ни раз ещё Виктору Александровичу приходилось прорываться вперед — разведывать боем, но тут он умолкает — война — совсем не то, о чем ему хочется вспоминать. Молчание затягивается. Только медаль за отличную разведку, орден Славы III степени, Красной Звезды и множество других орденов вдоль всего лацкана его говорят о том, что ему есть, о чем рассказать. Вот, вижу на чёрно-бирюзовой ленте латуневую медаль «За взятие Кёнигсберга». «А расскажите, как Кёнинсберг брали!» - просим мы и история продолжается.

Перед Кёнингсбергом было много немецких дотов (оборонительное сооружение — прим. ред). Оттуда они нас обстреливали. Пришел днем командир и сказал: «Пишите письма домой, что все хорошо – завтра пойдем в наступление». На утро мы рассыпались и пошли брать огневые точки. Немцы устроили перед дотом засаду и обстреляли нас. Но так как нас было больше, мы их быстро уничтожили и зашли с тылу, где нет немецких пулеметов. Мы поняли, что внутри были их офицеры, потому что отстреливались они только из пистолетов. Когда подошли вплотную к доту, я увидел окно и очередь туда дал. После этого сильный взрыв раздался, там видимо боеприпасы были. Мы все очень сильно перепугались и спрятались за стену. Немцы подумали, что мы их взрываем и вышли с поднятыми руками, стали сдаваться в плен. Больше сотни человек мы тогда захватили. Я вошел в дот, смотрю – там немцы переодетые в белые халаты. Говорю «Хэнд хох, выходи сдаваться!». Они вышли. Прохожу дальше – там две комнаты. В одной немецкий командир застрелился в кресле, во второй стол накрыт, бутылки, закуска. Так мы этот форт взяли.

Но не всегда операции заканчивались успехом. В апреле 1945 года рота сопровождала обоз под Кенингсбергом. Виктор Александрович с товарищем выехали вперед — на разведку. Смотрят — хутор. Один дом стоит. Решили зайти — посмотреть. Немцев не было. Привязали лошадей к забору. Навстречу вышла хозяйка дома, немка.

Были немцы здесь?

Нет, немцев не было

Тринкен есть?

Зашли в дом, сели, она поставила перед солдатами маленькие стопки.

Не-не, нам грос стаканы!

Пока женщина несла стаканы побольше, пролетел немецкий самолет и сбросил бомбу. Лошади сорвались с петель. Разведчики забыли про «тринкен» и побежали за лошадьми. Поймали и поехали к обозу. Оказалось, пока Уваров с товарищем ездили в разведку, немецкая авиация налетела на обоз и всех перебила. Разведрота была уничтожена.

Окончание войны Виктор Александрович застал в Кёнигсберге. Его назначили комендантом — следить за порядком в городе. Оттуда он демобилизовался и вернулся в Ярославскую область. После поехал по путевке в Ташкент, где ему предлагали остаться навсегда, но Виктор Александрович решил вернуться в Ленинград.

Комната родителей в коммуналке осталась нетронутой. Выяснилось, что отец скончался от ран на Пулковских высотах.

Здесь я встретил своего товарища, который конструировал эсминцы на заводе им. Жданова. Он у меня спросил: «У тебя конструкторские навыки имеются?». Я ответил: «Ну. кое-что умею». Он пригласил меня работать к ним в бюро.

В бюро Виктор Александрович проработал до 1953 года. После его перевели на проектирование подводных лодок в ЦКБ МТ «Рубин», которому он посвятил больше 30 лет своей жизни.

Там меня до сих пор помнят, поздравляют, привозят подарки , как герою труда выплачивают 3500 рублей ежемесячно.

Уже 32 года Виктор Александрович почивает на пенсии. В 60 лет всерьез увлекся велоспортом. Аж до Зеленогорска доезжал, обратно, правда, уже сложно было. Даже призы завоевывал. Старости ветеран поддаваться категорически отказывается, поэтому, например, до сих пор водит машину.

Ока у меня. На машине легче ездить — просто дави педали и все. На рынок,в , в баню — удобно.

В отличие от «Рубина», ветеранская организация напрочь забыла о старом отставнике — за победу его благодарит разве что сын, сноха и внук – самые близкие люди, а на парад никто никогда не приглашал.

Да и ноги уже не ходят. Ордена я на улицу не надеваю. Здесь никто ордена не носит. Считают, что это некрасиво. В этом году в первый раз звонили из совета ветеранов: «Ой, скажите ваше имя, фамилию и отчество! Где вы находитесь?». Мне 91 год! Они даже не знают где я нахожусь!

Провожая нас, сноха шепотом обмолвилась: «Он нам никогда всего этого не рассказывал. Распереживался он, когда с вами разговаривал, голос у него другой стал». Жизнь здорово изменила смельчака-красноармейца с фотографии на столе. Только по блеску в глазах в этом пожилом человеке можно распознать того отличного солдата, одного из миллионов, мужество которых мы увековечиваем в названиях улиц и площадей.

Rating 5 Просмотров: 5839

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.