English

Информационно-образовательный портал

РАБОТНИК ШИРОКОГО ПРОФИЛЯ

беседовала Александра СУББОТИНА, 4 февраля 2015

UntitledПоэт и автор-исполнитель, режиссер, актёр Молодёжного театра на Фонтанке, чьим голосом говорят персонажи персонажи фильмов "Пляж", "История Рыцаря", "Перл Харбор" и многих других – это всё про одного человека! Владимир Маслаков поведал нашему корреспонденту о гранях своего творчества.

Здравствуйте, Владимир Игоревич! Вы с 94-го года работаете в одном и том же театре. Никогда не хотелось что-то поменять?

Даже с 93-го. Официально с 1-го января меня оформили, а Спивак (Семен Яковлевич – художественный руководитель театра на Фонтанке. Прим. ред.) взял в ноябре.

Нет, хотелось поменять, и я уходил. У меня три заявления об уходе и конфликты со Спиваком серьёзные, такие что просто дым коромыслом стоял. Но человек очень сложно вообще куда-то переходит, это касается не только театра. Люди привыкают. Когда ты заходишь в ванную, у тебя щётка в стакане лежит справа. Получается физически-генетический какой-то уровень, это входит в кровь у нас. Поэтому путешествие – это стресс: ты в гостинице, и щётка у тебя уже не справа. А выключатель где? Ты же дома даже не думаешь, как включить-выключить, руки делают сами. А розетка где? И начинаешь ползать по гостинице, искать. У человека такая привычка бытового уровня, а уж что-то менять серьёзное… Поэтому и к театру привыкаешь очень тяжело, и переезжать сложно.

А почему вы решили сами поставить спектакль по Горину «Забыть Герострата»?

Это интересно любому, по-моему, актеру, тем более человеку, который пишет песни или стишки, т.е пытается что-то создавать, не исполнять. Роль тоже создаётся, конечная профессия актера, она глубокая и потрясающая, но хочется быть чуть-чуть автором: тебе режиссер предлагает такой вариант, а ты бы сделал вот так.

Интересно было попробовать, потому что это совершенно другая профессия. Казалось бы, вот рядом сидит режиссер, вот ты, и мы всё время вместе делаем спектакль. Какая разница, я тут сижу или там? Ну-ка, пересяду туда. И пересаживаясь, ты попадаешь в совершенно другой мир. Твои партнеры, друзья, которые только что говорили с тобой на одном языке, улыбались, и всё было прекрасно, как только ты пересел в кресло режиссера, поворачиваются к тебе и говорят: «Ну! Что делать?» И оказываешься уже отдельно от них, потому что начинаешь диктовать, что ты хочешь, либо вместе искать решения, но всё равно какие-то из них практически на каждом повороте, каждом шаге, должен принимать режиссер. «Как мы здесь делаем? Вот так?» Я считаю, как режиссер, что здесь нужно уйти налево, а артисты: «Направо и прямо, налево никак!» И ты элементарно должен сказать: «А я говорю, иди налево!» Могу объяснять, почему это нужно, или не объяснять, а могу сам не понимать, просто знать – налево.

Может быть, есть какой-нибудь другой театр в Петербурге, в который вам нравится ходить?

Да, мастерская Григория Михайловича Козлова, она находится в старом здании Буффа. Я всё очень хочу попасть на «Тихий дон», восьмичасовой спектакль. Он не может не нравиться, потому что там у ребят горят глаза. Вот чем берут всегда студенческие спектакли – они для себя открывают мир заново: «А! Здесь так можно сыграть! А тут так!» Потом, если ты становишься «профессионалом», в плохом смысле, не исходит этой искры, какого-то огня, энергия не доходит. Когда же горит у всех глаз, многие недочеты прощаются, а здесь их не так и много, т.е. это уже театр.

Вы поёте, пишете музыку, а как она к вам приходит?

Начну издалека. Я всегда один пел, а потом возникла группа МаслоРыбаКости: Костя Дунаевский, у которого сейчас своя группа, Рыбаков Сашка, потрясающий аранжировщик и композитор, очень классный. И когда мы попытались делать музыкальную сторону песен, я вдруг начал мыслить музыкой. Страшное дело: у меня была пара-тройка снов, когда я видел свои новые творения во всей аранжировке: басовую партию, соло, клавиши, трубу, какой ритм на гитаре, какой чёс идёт. Я всё это слышал, потому что был в полудрёме, и если бы владел нотной грамотой, то тут же бы встал и просто записал, а потом обратно лег спать. Получается песня была готова полностью: дальше оставалось только раздать ноты музыкантам и сыграть.

На самом деле это было потрясающее открытие, когда ты сам понимаешь, наверное, что чувствовал Бах или Моцарт. Представляю, какой кайф испытывали эти ребята: они же слышали всё! Это очень здорово.

В одном из интервью вы сказали, что в 18-ть лет первый раз прочитали Бродского, и вам не очень понравилось, но сейчас вы его декламируете, почему ваше мнение изменилось?

Мне не просто не понравилось – я до хрипоты спорил с редактором в ТЮЗе. Она говорила: «Это гениально!» Я: «Это всё математическое! Как арифметика какая-то. Так всё сложено и подогнано. Это же искусственно. Скучно!» Даже не знаю почему изменилось. Слава Богу, мы меняемся. А иначе как было бы? Всё равно Пушкину привет!

Как тогда получилось, что вы сами начали писать стихи?

Я стихи стал писать вообще поздно, в районе 30-ти лет, а сначала были песенки, и пытался сочинять их из подражания. Даже не из подражания, а под сильным влиянием Высоцкого. Я был такой однобоко-недалёкий в развитии ребенок: читал Шукшина и много, слушал только Высоцкого, вообще только Высоцкого, и точно знал, что буду артистом. Это состоялось. Знал, что буду петь – это не состоялось, потому что пою плохо. Я могу заняться этим, и чистенько, красивенько что-то исполнить, отрепетировав, но мне на это даже лень тратить время. Я считаю, что лучше тут махну и там махну ноту, другую, третью, ведь меня больше интересует суть самой песни, стишок. И бедный слушатель со слухом… я, наверное, не для него работаю.

Вы упомянули, что сразу знали: будете артистом. А никогда не хотелось попробовать себя в менее творческой профессии, например, где нужно что-то делать руками?

Во-первых, я закончил ПТУ-64. Я – кок загранплаванья, и, наверное, единственный, кто в советское время (в пту-64 так точно единственный), кто отказался от загранки. Не было в истории такого. Это же 87-й год, советский союз, железный занавес. Заграница – что-то заоблачное и непонятное. Наверное, только в 17-18 лет можно сказать: «Да! Мне это не надо! Я потом сам съезжу». Да и повар – творческая профессия. Но нет, это не моё совсем. Совсем не моё.

Во-вторых, я работал параллельно и кочегаром, если говорить про руки, и дворником, и уборщиком, когда ещё учился. Подрабатывал в театральных мастерских и красил, и плитку клал, даже сваркой баловался и напильником работал. Я квалифицированный работник широкого профиля! (улыбается) Да вот как-то с детства знал: буду артистом и всё.

Отчего же вы тогда решили учиться на кока?

В ПТУ я попал потому, что пошёл в 9-й класс, и, хотя получал довольно неплохие оценки (твёрдый середнячок среди сверстников, при этом не учился практически: у меня были футбол, хоккей, двор), меня не взяли в мою школу из-за поведения. Я был парень неудобный, наверное; мог ляпнуть что-нибудь, грубоватый. Но шёл в 9-й класс именно для того, чтобы после 10-го поступать в театральный институт, так и оказался в ПТУ: на год больше отучился ещё плюс профессию получил. (смеётся)

Владимир Игоревич, в силу особенностей профессии вы часто сталкиваетесь с журналистами. Как вы относитесь к их работе?

Я не могу судить журналистов. Если говорить про материалы, которые они пишут – их нужно знать и любить. Не профессию и не себя в профессии, не мастерство, с которым ты это делаешь, а то, о чем ты пишешь, о чем говоришь, о чем хочешь сказать. У Цветаевой есть замечательное эссе «Поэт о критике», там сказано: каким должен быть критик и, наверное, журналист. Мне кажется, нужно прежде всего писать и делать то, что тебе нравится, что ты любишь, тогда оно будет получаться. Не делайте ничего левой ногой. И, конечно, я бы хотел, чтобы грамотные журналисты были, не превращали русский язык в деревянно-публицистический. Пускай это и не литература, но синтаксис должен быть хороший. По сути, ещё и грамотно, и с любовью. Вот! Всё!

Rating 0 Просмотров: 6377

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.