English

Информационно-образовательный портал

АНАТОМИЯ ГУМАНИЗМА

Екатерина РАГАЛОВА, 18 августа 2017

В головах людей представление о типичной скотобойни чаще всего сводится к образу старой покосившейся деревянной постройки, расположенной на самой окраине города. Оттуда часто раздаются крики животных, которым здоровые суровые мужики одним и тем же ножом перерезают горло.

Untitled

Под визг животных

Конечно, это сильное преувеличение. Но, как оказалось, полноценным мифом эти представления тоже нельзя назвать. Нечто подобное существует, вот только не совсем там, где мы думаем. В деревнях разведение домашнего скота испокон веков сопровождается довольно примитивным способом забоя животных: собственноручно, ножом, без облегчающих боль средств. Как объясняет Дмитрий, не раз видевший эту процедуру в глуши России, многое зависит от вида самого животного:

– Если это крупнорогатый скот, то сначала быка или корову бьют кувалдой по голове и только потом выпускают кровь. Совершенно по-другому поступают с овцами. Животные это недалёкие, поэтом к ним просто подходят сзади и резко перерезают горло. Но самое страшное, когда убивают свиней. Хряка ещё задолго до этого кастрируют, чтобы тот при росте набрал больше массы. В этот момент с ним не сильно церемонятся, гениталии отрезают на живую, и визг стоит на всю деревню. Во время же непосредственного убоя свинью тоже никак не оглушают и сразу хлестают ножом по горлу. После этого она либо в предсмертных судорогах бьётся, либо вырывается и бешено начинает носиться, истекая кровью.

Видеть такое невероятно тяжело, особенно детям, в еще большей степени – городским детям. Дмитрий приводит в пример свою жену, которая в пятилетнем возрасте гостила в деревне и застала убой борова:

– Когда она услышала, как кричит в предсмертных муках животное, она спряталась под кровать и зажала уши руками. Таня до сих пор помнит, как пытается убежать, спрятаться, а визг свиньи даже через закрытые уши пробивается.

И это не изменить. В сельской местности такие методы забоя – норма, поэтому уже во взрослом возрасте к ним относятся достаточно спокойно. Но одно дело увидеть и принять, а совсем другое – убить.

– В некоторых деревнях этим занимаются одни и те же люди, – продолжает рассказывать Дмитрий. – По моим наблюдениям, к таковым относятся давно спившиеся мужики. Но в большинстве своём забивают скот всё-таки сами хозяева, и здесь уже всё зависит от человека. Одни спокойно сворачивают курице шею, а другие так и не могут ни одну животину убить. Некоторые и вовсе, имея за спиной большое хозяйство, не едят, например, крольчатину, потому что жалко.

Под гул холодильников

Про жалость говорит и Андрей, директор самого крупного мясокомбината в Ленобласти.

– Конечно, животных жаль. Но что мы сделаем? – бросает он по пути к предприятию, после чего быстро переключается на другую тему.

Сначала мы направляемся в офисы, чтобы взять халаты и шапочки. Андрей на несколько минут подходит к другим сотрудникам, они что-то обсуждают и периодически смеются. В кабинетах очень светло и уютно, и, кажется, такая атмосфера создается не только благодаря хорошему ремонту, большим окнам и естественному освещению, но и благодаря периодически звучащему в них смеху.

Untitled

Вскоре Андрей, все еще улыбающийся от недавно сказанной шутки, выдает мне всё необходимое, и мы заходим в рабочую часть здания.

– Весь цех делится на две зоны: чистую и грязную, – рассказывает мужчина. – Конечно, весь процесс начинается с последней. На Грязный двор приезжает грузовик со свиньями, там их разгружают и забивают. Но мы с вами пойдём в обратном порядке, постепенно будем переходить из чистой части в грязную.

К окончанию фразы мы подходим к большой стеклянной стене. За ней виднеется длинный стол, с каждой стороны от него стоят 8-10 человек, которые ножом обрабатывают большие куски мяса.

– Это обвалка, – объясняет Андрей. – Один из последних этапов на комбинате и один из самых тяжёлых: людей много, каждый занимается определённым куском мяса, но закончить все должны одновременно. Чтобы добиться такого мастерства, надо проработать как минимум 5 лет. Именно поэтому обвальщики зарабатывают больше всех на производстве.

Дальше мы проходим все отсеки заморозки. В принципе, именно с них начинается чистая половина предприятия. Как оказалось, замораживающих камер несколько. В первую помещают туши, только что вышедшие из грязной зоны. Здесь температура тел при нормальных условиях падает с 40⁰ до 4⁰. Следующий отсек носит название шоковой заморозки. За несколько часов при – 36⁰ холод схватывает мясо, не давая ему при этом потерять полезные свойства. Заключительная камера – уже более долгого хранения. Свиные туши в течение нескольких дней буквально «доходят» до знакомого нам охлажденного мяса.

Под шум конвейера

Мы заходим в помещение работы со внутренностями, именно с него для нас начинается грязная зона. Здесь тепло, душно и плохо пахнет. Этот запах Андрей комментирует так:

– В свинье продаётся всё, кроме говна.

Думаю, именно поэтому на постоянно моющемся полу к красным разводам периодически примешивается коричнево-жёлтый цвет.

Смежное помещение не отделяется от предыдущего даже дверью, но здесь почему-то уже нет того ужасного запаха. Зато воздух здесь ещё более спёртый, а температура на 5-6 градусов выше. В нескольких метрах от меня медленно перемещаются подвешенные на крюк свиньи, абсолютно целые и как будто живые. В этом помещении они проходят между двух п-образных конструкций. Первые «ворота» выплёвывают огонь, этот процесс называется доопалка, вторые – сильные струи воды, это мойка. После неё можно увидеть, что туши приобретают неправдоподобно белый цвет. Здесь уже к телам свиней подходит мужчина с ножом и отрезает им головы.

– Не хотите на этом фоне заделать селфи? – неожиданно предлагает мне Андрей. Ракурс он выбирает самый удачный из всех, которые мы видели. Свиные туши с уже отрубленными головами медленно передвигаются от одного ножа к другому, у нескольких вспорот живот. Но я отказываюсь, предлагая ему попозировать для камеры одному. Итогом стал снимок весёлого улыбающегося мужчину с поднятыми вверх большими пальцами, который стоит на фоне подвешенных свиных туш.

После этого мы должны подойти к логическому началу цеха – бойне. Но Андрей меня к ней не подпускает и соглашается рассказать только теорию:

– Для начала мы оглушаем свинью электрическим шоком, затем перерезаем горло и выпускаем кровь. Когда она вышла, дальше следует шпарчан (прим. шпарочный чан, предназначенный для снятия щетины со свиньи) и распаривание. Потом – шкребки и первая опалка. Это нужно для

полного удаления остатков щетины и пуха. Наконец, мы подвешиваем тушу на крюк, так она попадает в доопалку и мойку.

Этим коротким описанием мужчина завершает нашу экскурсию. Мы направляемся к выходу, проходя все виденные ранее помещения уже в правильном порядке.

Untitled

Под скрипку Вивальди

– Получается, животные совершенно не чувствуют боли? – спрашиваю я.

– Конечно. Если будут чувствовать, то это может сказаться на качестве мяса. Страх сковывает, и если перерезать горло напряжённой свинье, то из неё не выйдет вся кровь. Такой продукт может быть даже опасно употреблять. Электрошок делает всё быстро и безболезненно, так это ещё у нас не самые современные технологии. На более крупных предприятиях давно используют усыпляющий газ, что ещё лучше.

Андрей продолжает развивать эту тему:

– Надо ещё понимать, что животное чувствует не только боль. Когда свиней привозят, они понимают, что их будут убивать, это тоже они чувствуют. Поэтому перед убоем мы оставляем их в отдельном помещении и включаем музыку.

– Правда? И что же включаете?

– «Времена года», конечно, – со снисходительной улыбкой проговаривает мужчина.

– А люди? Никогда не возникало ситуаций стресса, каких-то психологических барьеров перед убийством животного?

– Нет, никогда. – коротко отвечает мужчина. Хотя чуть позже добавляет. – Но работают на самой бойне люди не больше 3 лет, мы ведь тоже не изверги, всё понимаем.

– А есть предприятия, которые забивают животных без технологий, на живую?

– Нет, сейчас все предприятия работают по программе производственного контроля. Это электрошок, выпускание крови, шпарчан, опалка, мойка, заморозка и разделка. То, о чём вы говорите, осталось в прошлом веке, ну, и ещё присутствует в деревнях. Я вообще не уверен, что резать животное «на живую» законно. Если так делать, то в кровь выбрасывается адреналин и многие вредные вещества. Мясо тогда опасно есть, можно серьёзно отравиться. Мы же сейчас постоянно совершенствуем технологию убийства и обработки, чтобы люди употребляли как можно более полезный продукт.

К окончанию разговора мы уже вышли из мясокомбината на Чистый двор. Андрей обещает отвезти меня на автобусную остановку, но перед этим просит зайти в курилку. Он достаёт из кармана сигареты и предлагает мне, я вежливо отказываюсь.

– Это хорошо, что не курите, – улыбается мужчина. – А вот мне уже без этого никак.

Фото автора

Rating 5 Просмотров: 5371

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.