Не до Базаровских выходок

Алена МАРЧЕНКО, 23 декабря 2011

Ольга Тимофеева,

Спец. кор. гимназии № 345

- Господи, да какой новый год – тут зимой то не пахнет! Даже снега нет, о чём может быть речь. Ты читала олину статью? Что за Детский сад!? Вот что она в газету лезет – писать бы сначала научилась!

…Или почти никто…

- Да ладно тебе, котёнок, хватит ворчать! Оля написала такую добрую заметку, теперь ничто не испортит моего новогоднего настроения. Помоги мне лучше к папиному приходу селёдку под шубой сделать – вон, свёклу порежь.

- Просто классика жанра! Совком попахивает, мам. Терпеть не могу эту селёдку вместе с её облезлым полушубком… Кстати, вот пусть наша юная писательница и помогает! Из года в год одно и то же, и чудо обещают тоже каждый год, да что-то ничего сверхъестественного не происходит. Разве что снег пойдёт. Ха!

- Ох, Катя, деточка моя, как мне грустно слышать это… В детстве ты за 3 месяца меня начинала расспрашивать о том, когда уже будет Новый год, а в декабре так вообще каждый день осведомлялась о том, сколько дней осталось до него. С тобой у меня не было этой типичной проблемы с прятаньем подарков – ты их даже не искала – настолько твёрдо ты была уверена в существовании Деда Мороза. А ночью, сразу после салюта, ты шмыг в кровать, чтобы наутро нырнуть под ёлку за подарками.

- Ну ты вспомнишь тоже! Я была маленькой, и осчастливить меня не трудно было: игрушку и сладостей мешок – вот и всё детское счастье.

- А сейчас что-то разве изменилось? – заулыбалась мать, -Я, кстати, тебе уже кое-что приготовила…

- Ой, мам, ну зачем?... Наверняка как обычно деньги на какую-нибудь дребедень потратила…

- Может и так… Наверное, ты права, дочка, - поникшим голосом произнесла мать, и тут же с наигранной бодростью добавила, - Ну, отдашь потом бабе Шуре, соседке нашей, если не понравится – хоть кому-то будет приятно…

- Скука… скука смертная тут у вас, на окраине.

-Ох ты ж наша, городская! Ты, кстати, зашла бы к соседке, рыбный пирог отнесла да к нам Новый год праздновать пригласила. Старушке одиноко очень – никого у неё нет.

- Ну вот ещё!... Сколько таких по всей России – я уж про мир молчу – на всех пирогов не хватит. Да и разве мало у меня дел? – обречённо вздохнула девушка.

- Сходи, не поленись. С ней бабушка наша дружила. Заодно котят посмотришь – кошка у бабы Шуры недавно родила. А хочешь, возьмём себе одного? А?

- Ну Вы матушка даёте! – выкатив глаза, с явным презрением сказала Катя, - Котятами меня думаешь подкупить? Мам, да ты меня умиляешь! Ладно, ладно, только хватит уже с грустью вспоминать «прекрасное далеко». Давай сюда свой пирог… и не забудь передать Оле, что заметка её только для стенгазеты начальной школы «Капелька» и сгодится!

Катя, студентка филфака, относилась к тем людям, сила недоверия которых настолько велика, что не позволяет этим бедняжкам даже подыграть всеобщей предпраздничной эйфории. И ни ёлки, ни подарки, ни снежинки, ни мандаринки тут ничем помочь не могут. Казалось бы, кому какая разница – пусть себе продолжает ныть о несправедливой своей жизни, ан нет. В том то и дело, что у каждого такого человека, как правило, есть хотя бы один неравнодушный, который из-за эгоизма первого остаётся незамеченным и отвергнутым. Жертвами вредного характера нашей героини – а именно от вредности наши бедняжки сами лишают себя радости, так сказать, себя помучить да другим насолить - были самые близкие ей люди, особенно мать. Катя натура впечатлительная – что, впрочем, так сразу и не скажешь - поэтому первые же прочитанные ею философские труды навсегда остались в сердце девушки. По воле рока так случилось, что труды эти носили нигилистический характер, и некогда ласковая дочка превратилась в дотошного скептика. Вместе с тем постепенно исчезла и способность радоваться мелким прелестям жизни – всё приобрело чисто прагматический характер. Дело, как мы все прекрасно понимаем, было вовсе не в гениальности философах-нигилистах, нет. Тому уже были предпосылки. К тому же намного легче заранее предвзято отнестись ко всему недоверчиво, чем постоянно разочаровываться в собственных иллюзиях, в сети которых так легко попадала наша впечатлительная Катерина. Правда вот, её вовсе не беспокоит, что она заставляет испить ту самую чашу разочарования своих близких, на каждое их слово отвечая своими острыми, едкими словцами.

- Здравствуйте, баба Шура! Это Катя из 72!

- Здравствуй, Катенька! Проходи!

- Да я только пирог Вам занести – мама попросила, - уже встав в позу низкого старта, чтобы удрать от бабки, сказала щедрая соседка.

- Да проходи, проходи, детонька. Я чайник только поставила, составишь мне компанию.

- Ну что ж, - натянуто заулыбалась Катя, - хорошо.

Старуха протянула Кате поношенные, но аккуратные бархатные тапки и указала путь в гостиную. Мебели в комнате было явно не меньше лет 30, как полюбила за время своего нигилизма говорить Катя, от комнаты отдавало Совком. Всюду сильно пахло стариковским запахом, который, к катиному счастью, перебил запах душистого песочного пирога с вареньем из чёрной смородины, который почти сразу принесла в комнату баба Шура.

На ёлке возле телевизора, которая скорее напоминала обрубок, блестели старые новогодние стекляшки. То ли от нечего делать, то ли действительно из любопытства, Катя стала рассматривать ёлочные игрушки, пока хозяйка возилась на кухне. В одном из шаров отражалось что-то нахохлившееся. Девушка обернулась и увидела лежащую на подстилке в углу этой тесной комнатки небольшую серую кошку. Почувствовав на себе чей-то взгляд, кошка повернула на гостью свою голову: глаза её медленно обвели комнату прежде, чем наткнулись на Катю.

- А это Алиса, - познакомила старушка Катю со своей кошкой.

- Мама говорила, у Вас кошка недавно окотилась.

- Да, так и есть. Они тут же, с Алисой лежат, за ней. Кошка у нас, как видишь, слабенькая, но двоих всё же выносила. Это её первый помёт.

Старушка присела рядом с кошкой и подозвала Катю жестом к себе.

- Гляди-ка какие красавцы, - сказала баба Шура, доставая серого и дымчатого пушистых котят из-под лёгкой лапы усатой мамы.

Один спросонья побрёл шатаясь обратно к маме. Другой хотел было последовать за братом, но, спутав путь, уткнулся Кате в колено.

- Эх ты, бестия…- с досадой произнесла баба Шура, - полторы недели уже как прошло, а глаза у котёночка то не открылись. Видно, в мамашу, слепышом вышел… Кошка то у меня неполноценная, так сказать, недоразвитая. Вот думаю, отдать бы их куда. Зрячего то возьмут, Мурзика, а его… Я Алису то как подобрала – слепышку мою серую. В феврале позапрошлого года это было. Мороз стоял трескучий, звонкий, так и помню, как всё тело от холода горело, словно кипятком обожженная. Тут навстречу мне девочка оборванная – удивительное дело в наше время, ай да какой только в этом мире справедливости не бывает! – а за пазухой то у ней котейка пушистая, и обе дрожат. Подбегает ко мне, да как взмолится: «Бабушка, возьмите котёночка, замерзнет же!», я ей говорю, мол так сама и возьми, а она: «Так некуда же, бабушка! Я сама такая же, бездомная». Жалко мне стало девчушку, взяла её к себе, чаем напоила да обогрела. Спать у меня осталась, а наутро просыпаюсь – нет девчонки, да всё в целости и сохранности, Слава Богу, а кошку то оставила. Выкину на улицу думала, да что там!... Вижу, она что-то мордочкой тыкается тыкается возле блюдца с молоком, а пить не пьёт. Потом уж только приметила, что смотрит она в одну точку - куда ж я её, слепую выкину...

«Клац», - прервал звук из-за шторы рассказ бабы Шуры. Она отодвинула штору…

- Это что ещё такое!? – негодовала бабка.

- Снег!? – восторженно воскликнула Катя, улицезрев картину за шторой: на полу лежал разбитый глиняный горшочек с декабристом, а на подоконнике – котёнок, тот, что был признан бабой Шурой слепым, положив одну лапу на стекло, наблюдал за снежными мухами.

- Баб Шур, мы возьмём его к себе, - не сводя широко раскрытых от восторга глаз, произнесла Катя, - Вы к нам на Новый год приходите, хорошо?

Новый год баба Шура встречала с соседями. Это был впервые за последние несколько лет по-настоящему волшебный Новый год. Катя повсюду за собой носила Снега – так назвали котёнка - её вновь охватила эйфория, какая неизменно охватывала её в детстве, и её близким эта перемена оказалась по душе. Вера в чудо воскресло в ней. А Снег уже почти совсем прозрел - могу поспорить, скоро сможет играть со снежными мухами. Ведь – ко вниманию всех скептиков и прагматиков - ещё Дидро писал, «Чудеса — там, где в них верят, и чем больше верят, тем чаще они случаются».