Битва с дураками

Владимир ТУПИКИН, 2 октября 2012

Сигнал к началу Акции застал меня на последнем месяце службы в армии. Предшествующее ему нервное ожидание лишало сна, оставляя нервозность и замыкая в собственных мыслях и, когда приказ наконец был дан, вся прошлая решимость уже куда-то испарилась и я едва мог заставить себя включаться в окружающую меня суету.

Выглядело все как обычная тревога, однако оружие выдавали только узкому списку лиц, на всю нашу небольшую часть, например, лишь мне. Личный состав, оружия не получивший, спешно строился на плацу. Едва заряженный автомат оказался у меня в руках, я перевел его на стрельбу одиночными и пустил пулю в голову дежурному, только что выдавшему мне этот автомат. В тесном пространстве оружейной комнаты звук выстрела ударил по ушам, заставив меня испуганно вздрогнуть. Ноги дрожали так, что грозили подогнуться при каждом шаге.

Еще несколько пуль понадобилось, чтобы казарма окончательно опустела. В мертвенной тишине я вернулся в оружейку, где смесь запахов порохового дыма, масла, человеческой крови едва не вывернула меня наизнанку. Совладав с собственным желудком, трясущимися руками обчищал оружейную комнату, стараясь не касаться распростертого тела у стены, не смотреть даже в его сторону.

Вы знаете, что патроны хранятся в специальных вакуумных жестяных контейнерах размером примерно как шесть поставленных рядом консервных банок тушенки? И открываются совершенно таким же способом – консервным ножом. Внутри, как сардины в маринаде, находится ровно четыре тысячи восемьдесят патронов калибра 5.45. Несколько запасных автоматов и все патроны из трех таких консервов уместились в двух спортивных сумках, которые остались у выхода, пока я отправился на плац, где меня встретили удивленные взгляды всех военнослужащих части, от командира, вызванного с какой-то дальней инспекции, до последнего распоряженца-бездельника, годами не появляющемся на рабочем месте, но исправно получающего зарплату.

Первым разлетелся череп командира части. Давно хотел сбить спесь с этого жирного борова. Возможно, подобный метод кто-то сочтет чересчур радикальным, но уж действовать, так действовать. Короткими очередями по строю, меняя обоймы, не жалея патронов, быстро освободил бюджет части от основных статей расходов. Боже, они почти даже и не сопротивлялись!

В части было еще две оружейные комнаты - соседней казармы и штаба. Без промедления, но и не торопясь, набил еще две сумки патронами к автомату и прихватил парочку офицерских пистолетов. Больше здесь делать нечего. Путь к выходу вновь пролегал через плац, где скопились целые озера натекшей и начавшей уже сворачиваться крови. Перебитые очередями члены, крошево костей, целые шматы отстреленного мяса - к горлу вновь подкатила тошнота, и я поспешно отвернулся, ускорив шаг. Даже не весь этот мясной цех был страшен – на него я за сегодня еще насмотрюсь. Сильнее всего пугали глаза - удивленные, испуганные, осуждающие. С кем-то я был знаком с начала службы. С кем-то мы успели стать друзьями. Но все они не участники Движения.

Согласно плану, от окраины города, где я находился сейчас, маршрут мой проляжет в центр, примерно на полпути патроны кончатся и пополнить запасы я смогу в условном месте.

Выйдя за ворота, втянул носом утренний воздух, вслушался во вкрадчивый голос города. Всего час со времени условного сигнала, Акция только набирает силу, едва поднимает голову. Еще не слышно выстрелов и криков паники. Скоро будут.

Древние охотничьи инстинкты ли проснулись, ожила ли от сладковато-металлического запаха крови жажда убивать, но первое отвращение от вида свежих трупов прошло, да и я старался не вглядываться в то, что оставалось лежать на земле или асфальте после меткого выстрела, после того, как стихал последний, полный боли, крик. Взял чью-то машину, когда устал тащить тяжелые сумки, и продолжил свое сафари. Размышлять стало некогда – мысли заволокла собой механическая монотонность совершаемых операций. Высмотреть цель, затормозить, прицелиться, нажать на курок. Целей – я уже не думал о них как о живых людях – было немного. Основную свою задачу – опустошить свою часть от людей и боеприпасов – я выполнил, и теперь, двигаясь во второй волне Акции, просто следовал к точке сбора.

Резво вывернув из-за угла, едва не поймал шальную пулю. Впрочем, стрелок сразу заметил синюю повязку, зажатую капотом, и приподнялся в своем укрытии, продемонстрировав такой же лоскут и призывно махнув рукой.

Тут оказался еще один армейский склад оружия и военной техники. Техники мне не досталось, зато ожидала внушительное количество патронов и сухой паек. О том, что я голоден, я вспомнил лишь сейчас, сразу вскрыв упаковку и захрустев сухими галетами. Подогнав машину и немного разочарованно поглядывая на полуприкрытые двери ангара, откуда виднелась броня БТРа, забрал свою долю и отправился дальше.

Чем ближе я подбирался к центру города, тем чаще попадались мне следы деятельности других активистов Движения - окровавленные тела, разбитые автомобили, даже пылающие квартиры. Вокруг ни души, только где-то в отдалении слышны, наконец, и выстрелы, и крики. Оставив машину, дальше я отправился пешком дворами – времени было более чем достаточно

Спустя какое-то время, все еще изредка постреливая, добрел к главной городской площади. Тут нужно было быть внимательным - не подстрелить кого из наших и следить, чтобы не подстрелили тебя. С площади тем временем слышалась пальба сквозь звуки музыки. Странно, уж там давно должны были закончить стрелять. Уверенным шагом я преодолел последний поворот, и моим глазам открылась трибуна с мощными колонками, из которых раз за разом звучала одна и та же песня «Машины Времени»:

Друзьям раздайте по ружью -

Ведь храбрецы средь них найдутся!

Друзьям раздайте по ружью -

И дураки переведутся!

и вооруженная толпа перед этим сооружением. Не слишком большая толпа, впрочем. Хотя опоздавшие еще продолжали стягиваться со всех сторон.

- Как, это ты? - раздалось невдалеке. - Как это тебя, придурка, в Движение-то взяли? Вот уж дудки! - и вновь выстрелы. Кто-то упал.

Прошло около получаса. От безобидной в прошлом песни, которая послужила и основной идеей, и идеологией, и гимном восстания, или, как называли это сами участники, Акции, охватившей если не всю страну, то наверняка все крупные ее города, сводило скулы. Те пришедшие, что были раньше знакомы, собирались в собственные тесные кучки, за исключением одиночек вроде меня из числа приезжих или просто замкнутых и необщительных.

Народ переставал прибывать. Первая часть плана успешно завершилась! Теперь заживем! Откуда-то из груди подкатывало к горлу ликование, хотелось смеяться, плакать, подпевать опостылевшей за это время песне. Уж теперь-то, сбросив с себя балласт бездарей, хамов, тупиц, которые многие века тянули вниз всю страну, расправим крылья прогресса, по праву заняв место самой просвещенной мировой державы!

За трибуной началось шевеленье. Сообразив, что сейчас кто-то из организаторов и вдохновителей Движения будет выступать, все стали стягиваться поближе. Усилилась давка. После нескольких чувствительных тычков в спину я бросил через плечо, чтобы там были аккуратнее.

- Сам смотри куда прешь, деревня! - последовал ответ.

В некотором замешательстве я смерил глазами собеседника, - Да, не всех пока вас добили, идиотов - и отвернулся, покачав головой, сочтя эпизод исчерпанным.

- Слышь, ты поаккуратнее словами бросайся, а то лишние отверстия в черепе появятся! - Вновь донеслось сзади, и слова были подкреплены еще одним тычком.

Едва я решительно развернулся, как заметил направленный на меня ствол пистолета, в ту же секунду выплюнувший вместе с пороховыми газами кусочек свинца, больно толкнувший меня в грудь, опрокинув на асфальт. Я еще успел увидеть, как всю компанию, не церемонясь, расстреляли тут же, до того, как глаза мои сами собой закрылись.

Когда последний враг упал,

Труба победу проиграла.

Лишь в этот миг я осознал,

Насколько нас осталось мало

- разносилось над площадью.