Васильки под снегом
Ирина МАЛЫГИНА, 19 февраля 2013
В закрытые глаза не попадает солнце.
И. Э. Бабель.
В это зимнее утро били колокола. Их звук касался невысокого неба, закутанного в серое одеяло облаков. Затем складывал крылья, замирал и лишь потом вместе с крупными хлопьями снега падал вниз, на мокрый асфальт и плечи прохожих.
Аня шла медленно, ещё не зная куда. Ей просто хотелось идти, чувствовать себя частью этой промерзшей улицы и ускользающего потока людей. А над головой перьями рассыпались облака, катился из церквушки колокольный звон и воздух плыл, впитывая эти звуки.
Один миг, и все это замерло. Блуждающий по улице взгляд столкнулся с ясными голубыми глазами. Они улыбнулись. Аня ответила им тем же. Да так и осталась стоять, не в силах пройти мимо. До того странно и неожиданно смотрелись эти по-весеннему юные глаза на старушечьем пожелтевшем лице, под шапкой снежно-белых волос. Словно из сугроба в разгаре зимы выросли полевые васильки и нежно сияли, не в силах скрыть свою силу и свежесть.
Ещё один взгляд на старушку, на её истертое, поеденное молью коричневое пальто, серую шаль и маленькую иконку Серафима в руках, и ладонь девушки спешно потянулась к карману - за милостыней. Роясь в куртке, Аня подошла к васильковым глазам совсем близко. Наконец, девушка вложила несколько монет в сморщенную ладонь. Сделала шаг назад.
- Погоди, доченька! – остановила старушка. – Как тебя зовут-то?
- Аня.
- Учишься, наверное.
- Да… В Главном.
- Это в Ленинградском? Умница. Благословит тебя Бог, - старушка улыбнулась и перекрестила изумленную Аню. А та стояла, глядя в теплые голубые глаза, на старое, но опрятное коричневое пальто, понимая, до чего неуместны они на улице.
- Подождите! - воскликнула Аня, вновь учиняя обыск в своей куртке и перерывая карманы. - Вот! Возьмите ещё немного.
- Да что ты! – улыбнулась старушка, качая головой. – Когда у студентов лишние деньги-то были?
- Возьмите.
Аня вложила в холодную морщинистую ладошку всю свою мелочь и поспешила отойти.
- Девушка, а мне подайте!? – вонзился в неё голос стоявшей неподалеку нищей. Её карие глаза глядели требовательно. Но Аня лишь растерянно развела руками и прошла дальше.
- Да как же это так! – разозлился голос. – Я здесь давно стою, я раньше пришла. Она тут вообще неизвестно как появилась. Гляньте только: взяла и на чужое место встала! Вот наглая!..
Аня шла до поворота, слыша позади себя ругань; представляла, как, должно быть, сжимаются от них васильковые глаза. Пройдя пару домов, девушка не выдержала и обернулась. Седая старушка прятала своего Серафима в тряпочный рюкзачок, лежавший у ног. Потом она накинула его на плечо и внезапно остановилась у возмущавшейся кареглазой женщины. Маленькая сморщенная ручка высыпала в банку нищенки все монеты. Недовольный голос осекся. А старушка, ни на кого больше не глядя, повернулась к храму, поклонилась ему и неторопливо зашагала прочь.
Дунул резкий сырой ветер. Смолкли, словно испугавшись простуды, колокола. Васильки под шапкой белых волос уже исчезли под снегопадом, а Аня все стояла и смотрела вдаль. Вдруг она заметила, как кареглазая женщина сгребла свои пожитки и, отирая варежкой глаза, будто они слезились, поплелась к дверям храма. Там, сгорбившись, женщина постояла немного. Наконец, перекрестилась и зашла внутрь. Быть может, поставить свечку. Быть может, просто погреться…
Аня развернулась и пошла дальше. Улица, звуки, людской поток, снег теперь раздражали, были посторонними и чужими. Девушка нашла ближайшую остановку и села в автобус.
Пока без комментариев