English

Информационно-образовательный портал

САХАР ПОД ПОДУШКОЙ

Дарья СТРОГАЛЬЩИКОВА, 12 января 2018

Интервью с Дмитрием Гороховским – человеком, который возродил питерскую традицию домашних концертов – квартирников

Дмитрий Гороховский привык к гостям и ничему не удивляться – даже тому, что дверь в его квартиру может оказаться открытой, а гостей и журналистов за него впустят музыканты. Когда уже 14 лет проводишь у себя дома самые известные в Петербурге квартирники, приходится быть готовым ко всему. Мы сидим на кухне, похожей на большое дерево, которое росло и развивалось вместе с квартирниками. Тарелкам и кружкам стало тесно в шкафах, и они, как ветви с листьями, оплели стены, чтобы не оставить голодным ни одного гостя. До концерта еще полчаса. Дмитрий предлагает мне кофе и улыбается, удивительно напоминая своего рыжего кота Микки. А я готовлюсь начать разговор – о том, почему квартирники не умерли вместе с СССР, о любимом деле и о действительно хороших людях.

– Для начала хочется задать самый простой вопрос: как все начиналось? Могли вы представить в детстве или студенчестве, что станете рупором для музыкантов – организатором квартирников?

– Я никогда не был в музыкальной тусовке. Только играл на фортепиано в детстве, когда меня в музыкальную школу отдали. И поэтому квартирники возникли в моей жизни совершенно случайно: просто я увлекался русским роком, ходил на концерты, слушал, как все, «ДДТ», «Кино», «Чайф», Чижа.

– А в 1980-90-е, когда вы учились в школе, вы не ходили на чужие квартирники?

– Нет, никогда не был на квартирниках до того, как стал сам ими заниматься. В какой-то момент я увлекся группой «Зимовье зверей». Тогда соцсетей не было, мы сидели в чате прямо на сайте «Зимовья». И кто-то бросил такую фразу: «Представляешь, как было бы круто сделать квартирник!» А я отвечаю: «Да ты что, «Зимовье зверей» – это же просто звезды». Они в то время были очень известной группой, выступали в Театре Эстрады. Он и говорит: «Давай попробуем». Ну, попробовали, спросили – а они взяли и согласились.

– Почему вы решили провести квартирник в вашей коммунальной квартире? Это же, наверное, неудобно.

– Это просто такое счастливое стечение обстоятельств. Мы тогда жили с мамой и сестрой в коммуналке, и, конечно, устроить это все там было почти нереально из-за соседей. Но в тот момент мы уже знали, что нас расселяют. И я подумал: даже если поссоримся с соседями – ну и наплевать. Все равно нам осталось друг друга терпеть пару месяцев.

К тому же вся наша квартира изначально принадлежала моему прадеду. Бабушка мне рассказывала, как в той самой комнате, в которой мы жили, проходили музыкальные вечера. Тот самый рояль, который сейчас тут стоит, мой прадедушка подарил прабабушке в 1915 году. И я решил, что было бы замечательно устроить музыкальное прощание с квартирой: они вечера устраивали, так и я устрою напоследок.

Комната была большая, все прошло очень здорово. Конечно, в первый раз я очень волновался. Мне тогда очень нравилась группа «Зимовье зверей», и от волнения вообще почти не помнил, как они пели. Для меня это было… как будто боги спустились с небес и пришли ко мне в квартиру.

– Как после первого квартирника вы решили сделать второй?

– Мне позвонил Саша Петерсон, директор группы «Зимовье зверей», и сказал: «В Петербург приезжает такой музыкант, Анатолий Багрицкий. Надо бы ему где-то выступить. Давай у тебя устроим квартирник!» Ну, конечно, раз сам Александр Петерсон ко мне обратился, как тут отказаться? И я считаю, что квартирники как явление у меня начались со второго раза. Если первый квартирник в каком-то смысле был случайностью, то второй – это уже начало закономерности.

– Самый расцвет квартирников пришёлся на 1970-80-е годы, когда музыкантам нужны были площадки, свободные от цензуры. А в 90-е популярность квартирников упала. В них пропала необходимость?

– Да. Ну, мне так кажется. В 90-е годы вдруг всё стало можно, и появилось много маленьких клубиков. Все обрадовались, что их наконец-то пустили туда играть. Но потом все клубы поняли, что надо как-то выживать, и финансовые условия стали другими.

– Тогда почему в одном из интервью вы сказали, что сейчас идет новая волна популярности квартирников? Сейчас ведь тоже всё можно.

– Я бы сказал, что возрождение уже прошло – мы наблюдаем не пик, а период стабилизации. И да, в наше время всё можно. Но, понимаешь, клубы пускают музыкантов, если только музыканты нормально собирают. Вот представляешь, если бы в клубе прошел такой концерт, как у меня здесь?

– То есть вы думаете, что сейчас на квартирниках играть просто удобнее?

– Нет, конечно, причина не только в этом. Это атмосфера – раз. В клубе музыканты находятся далеко на сцене, и поэтому не получилось бы такого общения. А здесь другой разговор: зрители сидят прямо вокруг музыканта. То есть атмосфера не концертная, а такая, будто друзья просто собрались потусить на кухне и попеть песни. Во-вторых, это возможность выступить для музыкантов, которые ещё не готовы собрать клуб. И это ещё очень демократичная обстановка в плане того, что не обязательно выйти и сыграть целую концертную программу. Можно поговорить, музыкант может почитать свои стихи, сыграть два куплета и сказать: «Я тут песню начал писать, пока не знаю, чем кончится». Нет никакой обязаловки.

– Для многих, наоборот, спокойнее пойти в клуб, чем на квартиру к незнакомому человеку. Сталкивались с таким отношением?

– Да. Люди думают, что здесь все будут сидеть на заплёванном полу, курить и пить портвейн. Те, кто посолиднее, кто не любит бедлам и такие тусовки хипповские, обычно сюда не идут. Но мне очень важно подчеркнуть, что у меня другая обстановка – интеллигентная. Я прошу людей, которые в первый раз пришли на квартирник, написать отзыв именно о своём первом посещении. Тогда те, кто тут ещё не был, смогут прочитать и увидеть, что у нас не страшно. Очень распространено мнение, будто у нас все друзья, и если никого не знаешь, то нет и смысла идти на квартирник. Это тоже миф, который я всё время стараюсь разрушать.

– А кто ходит на квартирники? Меняется ли со временем ваша аудитория?

– Может быть, она стала чуть постарше. Не скажу, что сильно, но если раньше приходили в подавляющем большинстве студенты, то сейчас уже нет. Может быть, это оттого, что в самом начале поход на такой домашний концерт считался авантюрой, на которую решались только молодые. А сейчас, когда люди уже узнали мою площадку как место с приличной репутацией, стали подтягиваться и взрослые. А, кроме того, ещё и выросли те, кто начинал ходить 13-14 лет назад. Но молодёжи приходит по-прежнему много.

Untitled

– А бывает такое, что музыканты или посетители всё-таки приходят в нетрезвом состоянии или просто ведут себя странно? Что вы тогда делаете?

– Ну… что тут сделаешь? Очень редко, но такое бывает. Очень редко. Как-то один музыкант приходил совершенно навеселе, но зрители его так любят, что их это совершенно не смутило. У другого музыканта в день концерта родился тринадцатый внук. Ну и, конечно, он пришел подготовленным. Хорошему музыканту это не мешает, но я это не люблю – здесь обстановка немножко другая.

Раньше я вообще разрешал зрителям приносить с собой бутылочку пива. Но с нашими людьми так невозможно. Пока я их у метро встречу и до дома доведу, они ещё выпьют бутылочку, а потом с собой возьмут полуторалитровую и скажут: «А у нас же одна бутылочка!» Я в принципе не против алкоголя. Если люди приносят какую-нибудь фляжечку с коньячком и тихонечко пьют – то ради Бога. Главное, чтобы это не мешало окружающим и чтобы люди вели себя адекватно.

– Помимо этого, у вас действует запрет на нецензурную лексику, а ещё у вас не играют панк. Но, мне кажется, большая часть аудитории ассоциирует русский рок с чем-нибудь вроде «Гражданской Обороны».

– А вы можете себе представить панк без нецензурной лексики? Да и вообще, я не делаю упор на русский рок. Я его очень люблю, но у меня нет здесь каких-то жанровых ограничений. Мне очень нравится джаз. У меня играют и классическую музыку – скоро будет вечер барокко. Конечно, приличная, интеллигентная музыка мне ближе, но и другая мне не чужда – я и «Нирвану» с удовольствием могу послушать, и «Апокалиптику».

Дело не в том, что музыканты непременно должны быть какими-то cуперкрутыми. Но я должен увидеть в их музыке что-то такое, что могло бы показаться интересным моим зрителям. И всё-таки я считаю, что если человек не может выразить свою мысль без мата, то это не искусство. Понятно, что в любых правилах есть исключения, но тут уже дело вкуса. Я смотрю, когда мат оправдан художественно и литературно, а когда это просто мат ради мата или эпатажа.

– Одним из столпов русского рока вы называли группу «Воскресение». А кого ещё вы сюда отнесёте?

– Ну, помимо прочих я бы выделил «Калинов мост», Бутусова, Настю Полеву, которая была у меня несколько раз. Фильм «Брат» помнишь? Когда они приходят на квартиру и устраивают засаду на кого-то, герой идёт наверх, а там люди сидят и поют? Вот это Настя Полева поет.

– А из зарубежных?

– Ну, слушай, я не такой фанат западного рока. Я просто с удовольствием могу, если попалось, что-нибудь послушать. Вот Стинг – да, он для меня просто лучший. Причём даже с поздними альбомами, например, «If on a winter’s night». Я, наверное, ничего лучше вообще не слышал, чем старинные английские песни XVI века в его исполнении. Это просто божественно. А так – ну, конечно, Марк Нопфлер из Dire Straits. Вот, наверное, самые любимые из западных.

– Выходит, вам хватает времени на то, чтобы послушать музыку в наушниках?

– Когда выхожу на улицу – да. А вот дома посидеть и просто послушать музыку уже, наверное, сил не хватает. Потому что концерты чуть ли не каждый день, плюс надо прослушать заявки. А работать под музыку я не могу. Для меня музыка – это содержательная материя, то есть я не могу просто поставить ее фоном и думать о чем-то другом. Если я слушаю музыку, то я слушаю музыку.

– А время, чтобы ходить на концерты помимо своих квартирников, остаётся?

– Времени не остаётся, но я хожу. Когда вдруг выпадает какое-то окошко, я выбираюсь на концерты, и на разные: и на тех музыкантов, которые у меня выступают, и на классику с удовольствием.

– У вас вообще какое-то огромное количество квартирников – только на этой неделе их четыре. Это и много времени на подготовку, и постоянно чужие люди в квартире... Не устаёте?

– Нет, мне хорошо. Я это очень люблю. Наоборот, когда у меня день без концерта, я начинаю грустить. И люди всё-таки у меня в квартире не круглосуточно. Концерт кончился, посидели, пообщались, как-то худо-бедно все расходятся, как правило. Конечно, всякое случается – можем и до утра посидеть, и кино посмотреть. Но мне нравится, меня люди не напрягают абсолютно. Хотя заходят и такие… ерепенистые, тогда напрягает немножко, да. Но такое происходит редко – всё-таки сюда хорошие люди приходят.

Устаю, бывает, когда какой-нибудь важный концерт, но это приятная усталость. Когда в субботу-воскресенье по два мероприятия в день, днём детский спектакль, а вечером концерт – конечно, тоже тяжеловато. Устаешь, но это же нормально.

– Как, в принципе, от любой другой работы.

– Да. И когда устаешь от любимого дела, это совершенно другая усталость. Ужасная история, когда люди вкалывают по 8-9 часов в день на нелюбимой работе 5 дней в неделю минимум, чтобы просто заработать деньги и потом попытаться их потратить на то, что им нравится. Но у них уже на это нет ни сил, ни здоровья, ни желания. Потому что пришли выходные, и хочется просто лежать на диване, а ещё надо постирать, сходить в магазин – и это такое бесконечное колесо. Да, денег я нормальных не зарабатываю, но зато я занимаюсь любимым делом. Так Бог дал, поставил меня на своё место.

– То есть проведение квартирников не окупается?

– Нет. Но это моё дело, которое каким-то чудом… даже не знаю, я ли его нашел или оно меня нашло. Дело, которым я занимаюсь и от которого меня просто прёт. До сих пор.

P. S.

В кухню входит один из музыкантов, садится на стул и начинает пристально рассматривать комнату, будто впервые её увидев:

– А я что подумал, пока мы сидели, курили у порожка… Этот дом – он же и в войну был здесь? И блокада была здесь?

    

– Да. Наша семья в блокаду жила на Невском, а дом, конечно, был, – отвечает Гороховский.

– Голодали все одинаково. Что на Невском, что тут.

– Конечно. Дед умер в 42-м. Умер, а под подушку складывал сахар для дочек, чтобы они выжили.

Музыкант долго смотрит на голубую сахарницу – тоже привет из тех времен:

– У тебя свой подвиг – квартирники делаешь. Тоже сахар складываешь под подушку.

Гороховский улыбается:

– Я любимым делом занимаюсь. Я – счастливый человек.

Фото из личного архива Дмитрия Гороховского

Rating 5 Просмотров: 5542 | Комментариев: 1

Комментарии

Дмитрий Гороховский 13 января 2018

Добро пожаловать! :)

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.