Крючки и киноляпы

Георгий Горностаев и Мария Белобородько, 11 мая 2020

На кого нужно учиться, чтобы работать в этой сфере?

У нас учить на эту профессию стали недавно. В СПбГУ, например, есть такой факультет. Там замечательная художница, моя учительница, Лариса Павловна Конникова учит в основном девочек на художников по костюму. А я нигде этому не учился. Образование получил базовое, историческое в Герцена. Я всю жизнь интересовался военной историей — до фанатизма. Отец был военным историком, он меня и приобщил к этому делу. Помимо этого я долгое время занимался военно-исторической реконструкцией, что тоже определенный багаж знаний составило. По воле судьбы попал в кино и вот уже 17 лет тружусь на этой ниве.

Как выглядит процесс создания костюма?

Сначала читается сценарий, делаются выписки определенные для себя. Сколько человек, какой костюм, будут ли дубли. То есть, если война с попаданиями, взрывами, пожарами, то просто какая-то порча костюма. После этого начинается изучение литературы, источников. Конечно, я пользуюсь интернетом, но больше доверия к книгам. Плюс то, что в голове находится. Разрабатываешь концепцию. Разумеется, всё нужно согласовывать с режиссером, потому что я могу это видеть по-одному, а у него своё мнение. Появляются споры, а потом рождается истина. В итоге приходим к консенсусу.

Следующая часть – это закупка тканей, материалов, фурнитуры всяческой. Отдельная такая ветка – это ордена и медали. Что-то можно купить. Лет 20 назад этого не было ничего. Приходилось самим доставать. Есть определенные организации, которые шьют любую историческую обувь на заказ. Любую, от тапочек до лаптей. Начиная от ботфортов в XVII-XVIII века, и заканчивая сапогами. Если это поближе к нашему времени, то можно достать более менее современные те же самые сапоги. Но в идеале, чтобы они были пошиты, но так не бывает почти никогда, потому что у нас бюджеты не те. На «Властелина колец» нужно было пошить на всех обувь. У нас такого нет, к сожалению.

Что касается костюма, то его часто путают с реквизитом. Реквизит – это вещи всякие: кобуры, зонтики, чемодан, что угодно. А костюм – это костюм. Все это собирается в одну кучу, систематизируется, отвешивается. Разумеется, попутно приезжают актеры мериться. Шить надо с примерками, причем не с одной. Массовку шьют по ростам, по размеру. Там 48-4, 48-5 и так далее.

Когда всё это готово и отмерено, тогда можно приступать к съёмке. Случается, что в процессе возникает ситуация в нашем кино, таком, валидольном, когда денег не хватает периодически и приходится совершать чудеса всякие и умелости. Из палок лепить шедевры. Получается, и этому мы обучены. В общем, как-то так и идет процесс, постепенно втягивает в дело и остается только следить, правильно ли были крючки заколоты, стыковые сцены не перепутаны ли были, чтобы всякие дураки и искатели киноляпов не начали потом. Они не имеют представления, как кино снимается. Одна и та же сцена может сниматься и сегодня и через полгода. И что через время произойдет – не ясно. Вот так, до упора, до самого конца, если в двух словах.

Откуда собираете информацию и исторические данные?

За все время у меня накопилось много книг по пошиву военной формы и одежды. Начиная от дореволюционных и заканчивая годами власти СССР. Но понятно, всё знать невозможно. Человек, который говорит, что он специалист по всем эпохам – значит, что он ни в какой эпохе не специалист. Моя специализация XIX-XX века. Обычно на серьёзную картину берется консультант, но к сожалению, сейчас на это деньги почти не выделяют. Да и не всё что говорит консультант физически можно исполнить. Например, нужно сделать так, чтобы все щиты были обиты кожей, а денег на это нет. Вообще, у меня много знакомых историков и если возникают какие-то вопросы, я зову их. Да и сам я обладаю информацией. Если в чём-то сомневаюсь – всегда есть справочники.

Бывает ли такое, что вам приходится изготавливать два одинаковых костюма, только один из них заранее немного испорченный?

Конечно. Например, когда снимали сериал «Великая» про Екатерину II в 2014 году, у нас была сцена такая, что на человеке загорается рукав. Это главный герой. Денег, к сожалению, нам на второй костюм не дали. Сделали ещё один рукав, потом его пришили к костюму и он горел крупным планом. Оторвали, потом заменили на новый.

Ещё есть такое понятие, как фактура. То есть, чтобы костюм не выглядел новеньким, как с иголочки. Есть ситуации, когда нужно, чтобы новенький был. Но в основном нужен так скажем, старенький. Есть ряд технологических операций, с помощью которых его можно состарить. В чем-то постирать, например. Существует много подручных средств, начиная от бумаги и копирки и до газовой горелки, которой можно обжигать, если это военная форма более менее близкого к нам периода.

Как часто вы замечаете исторические неточности или ляпы?

У меня профессионально деформированная психика. Я часто смотрю не как артист играет, а как у него пуговица пришита. Это уже привычка. Мой учитель говорил, что когда хорошее кино и отлично играют, на это не хочется обращать внимание. Есть замечательные фильмы, где в плане униформы очень здорово напутано, но он так снят, что не замечаешь эти мелочи. Сейчас уже наши кинодеятели научились всё делать с иголочки. Вот фильм «Т-34» – там всё до стежка, но смотреть нечего. Зато видно как нарисовано, как болванка противотанковая летит крутясь и на ней правильные буковки нарисованы.

Куда костюмы уходят после съёмок?

Их всегда можно выкупить, если сильно понравились. Дело в том, что сейчас всё кино продюсерское и все костюмы – собственность продакшена. Они уже могут их продавать, давать на прокат, хранить у себя или вообще выбросить. Это их дело.

Вы помните свой первый костюм?

Первый фильм, в котором я участвовал был «Конвой PQ-17». Оттуда ничего не осталось. У меня с сериала «Брежнев» осталась кожаная куртка. Я в ней хожу уже лет четырнадцать. Сейчас, подождите, – сказал Максим и куда-то отлучился. Он вышел через минуту, но уже в куртке, – давно это было. Что-то оседает, но по мелочи. В основном это возвращается продюсерам. Всё это на самом деле броуновское движение из картины в картину кочует. Готовятся, например, снимать XVII век и начинают узнавать у кого что есть. Например, шарфы офицерские, которые я делал на «Екатерину» уже видел в нескольких фильмах. Всё это ходит, все на прокат дают друг другу.

Какой из ваших костюмов был самым сложным?

Сложным может быть даже простой костюм, например, про Вторую мировую войну. Там особо ничего трудного нет, но большое количество. Есть известная картина «Бункер». Я там работал, массовка – 900 человек. Слава богу, они часть привезли с собой из Германии с компанией «Штурм». По Красной армии мы делали все костюмы здесь. И шили, и доставали на складах. Тогда еще много этого хозяйства валялось. Это чисто организационно. Все это нужно привести в нормальное состояние, потом надеть и чтобы все это хорошо выглядело.

Картина была сложная про Екатерину Великую, XVIII век. Это достаточно трудно, но зато интересно очень. Захватывает, много нового узнаёшь. До этого я XVIII столетию особо внимание не уделял, а тут проникся, интересно оказалось. Была картина в сериале «Юнкера» по Куприну. Я там художником по костюмам был и 300 человек нужно было в одинаковые костюмы одеть. Вот шили столько мундиров. Киверы делали – головные уборы специальные парадные на начало xx века.

Что делать, если режиссёру не нравится костюм?

Выпить бутылку водки и застрелиться, – смеётся Максим. Дело в том, что в процессе подготовки с режиссером всё это согласовывается. Ему дается костюм, он ходит, смотрит, следит за этим. Есть разные режиссеры. Некоторые особого внимания не уделяют, другие – наоборот. Сергей Олегович Снежкин, когда мы «Брежнева» снимали, ходил все время, смотрел. А там дорогой Леонид Ильич, куча орденов, маршальский мундир. Это мы делали. Недавно фильм «Рубеж» был с Павлом Прилучным – там вся форма моя. Концепция режиссера была такова, что наши все в такой розоватой гамме, а немцы – в голубоватой, поэтому советские униформы выводили в красноватый тон, чтобы гимнастерка цвета хаки стала красноватой.

Как происходит работа в команде?

Я не один в Питере. Есть люди, которые занимаются униформой, одеждой. Нас несколько человек на Петербург. Сотрудничаем, помогаем друг другу. Что-то напрокат берем, что-то ухватить пытаемся. А так, команда обычно – художник по костюму, ассистент и костюмер. Минимально – три человека. Все зависит от масштабов картины. В том же самом «Бункере» – немка и её ассистент были. От нас была фирма «Глобус», там была Наталья Замахина, Тулья – замечательные художники. У последней было четыре ассистента – два военных и столько же гражданских. Там были еще приходящие костюмеры, которые помогали, так как много народу. Многое зависит от выделенных средств на картину. Бывает, что деньги жмут и приходится в одно лицо этим заниматься. В таком случае я работаю здесь, за столом, – показывает на заставленный военной атрибутикой стол, – но если нужно сделать в большом количестве или посложнее, есть мастера определённые, которые делают головные уборы, или пластиковую бутафорию.

В каких масштабных фильмах были ваши костюмы?

«Адмирал», «Брежнев», «Бункер». Я как раз фильмографию недавно составлял, – достал блокнот художник, – мне довелось работать на «К-19» – картине Кэтрин Бигелоу, про подводников наших. Я конкретно на площадке не был, но мы здесь занимались примерно тем, что доставали униформу военно морскую советскую. Потом фильм такой немецкий есть «Пираты» про конец войны. «Ленинград» – сериал был про блокаду. «Юнкера», «Анна Каренина». Честно говоря, я не запоминаю все это дело. Могу все зачитать, но я не особо придаю этому значения. Это работа. Я халтурю, много помогаю. Меня в титрах может не быть, но я на этой картине работал. В «Спасибо, что живой» я тоже делал костюмы. Там ветераны, генералы. Все планки – это мои. Я на это смотрю, как на ремесло, в хорошем смысле.

Фото: Личный архив героя