English

Информационно-образовательный портал

НА СЕБЯ НАДЕТЬ СЕБЯ

Дарья ТЮРИНА, 7 августа 2017

Петербургский актёр Владимир Крылов – о том, как видят мир люди его профессии.

Театр Комиссаржевской. В закутке, где обычно отдыхают актёры, на журнальном столике стоит банка с вареньем. Все сначала спрашивают: «Кто варенье принёс?», а потом, не особо дожидаясь ответа, накладывают к себе в тарелочку. Чуть дальше расположена тесная гримёрка, в которой висят зеркала, стоит пара стульев, а к стене жмётся диван. Немного уставший мужчина с чуть растрепанными волосами и большими голубыми глазами протягивает мне зелёную чашку с кофе – я начинаю пить, а со дна на меня смотрит лягушка. Владимир Крылов работает в театре Комиссаржевской. Он снимался в 44 фильмах, а в картине «В ожидании чуда» исполнил главную роль. Актер рассказал о том, каково это – «надевать» на себя другого человека, о российском кино и о том, почему в театре создаются семьи.

Untitled

- Вы работаете в одном из лучших театров Петербурга. А было ли у Вас желания уехать в Москву?

- Нет. Для этого, наверное, надо иметь другой менталитет: пробивной. Туда надо ехать для чего-то, а у меня нет тщеславной цели – покорить весь мир. Да и Питер мне по духу ближе – он более личностный. В Петербурге много людей, которые живут, а в Москве – которые проживают. Наверное, в Москву едут для реализации себя. Но я и здесь реализацию получаю в полной мере.

- Неужели не было цели покорить мир, когда Вы поступали на актёрское?

- Абсолютно случайно поступал, чтобы подстраховаться: если не поступаю в медицинское училище, то, может быть, здесь получится. Поэтому никакой такой цели не было. Вообще я думаю, это появляется позже, когда тебя начинают звать в массовку, потом в кино, в театр, пусть даже на небольшие роли. Весь курс еще учится, а тебя уже взяли! И тут появляются те самые медные трубы.

- Я наслышана об учебе в театральных вузах. Насколько я знаю, оттуда люди только в 10 вечера уходят.

- В 10 вечера – это рано уходят. Мы и на ночь оставались. Ты приезжаешь утром и ночью уезжаешь домой.

- Есть люди, которые не справляются с таким ритмом жизни и уходят?

- Нет. Они уходят, когда понимают, что у них очень много свободного времени. Я не знаю ни одного студента театрального вуза, который был бы счастлив отдохнуть. Они, наоборот, все счастливы работать – в этом специфика профессии.

- Театр – это семья?

- Абсолютно точно. Из-за того, что мы 24 часа в сутки проводим вместе, мы не можем не стать родственниками – мужьями, жёнами, братьями, сестрами, и отсюда все вытекающие проблемы. Это такие повзрослевшие дочки-матери: я – папа, ты – мама, это – наша дочка, а это – наша собака. И, играя в эту игру, только уже по-взрослому, мы можем рассориться на всю жизнь из-за спектаклей, потому что специфика нашей профессии в том, что вымысел становится важнее, чем реальность. Это как раз следствие того, что мы – семья.

- А кино можно сравнить с семьей?

- Там можно сравнить с семьей только службы: дольщиков, может быть, гримёров. Актер пришёл-ушёл, а они всё время на месте. И когда люди празднуют конец съёмки, нередко случаются драки среди ребят, которые обслуживают фильм. Если я не знаю человека, я к нему отношусь с уважением. Когда вы разобщены, вы вообще более уважительны.

- У вас есть любимая роль?

- Да, есть. Бальзаминов в «Женитьбе Бальзаминова», это вообще мой любимый спектакль. Фердинанд в «Буре». Мне нравится «Доходное место», роль Жадова. И вот сейчас я репетирую новый спектакль «Мизантроп», буду играть Альцеста. Я просто понимаю, как он проникает в меня. При этом я отождествляю с собой этого героя, как будто его с меня писали.

- Наверное, если герой на Вас похож, играть проще и интереснее?

- В этом состоит сложность: ты всё равно должен сыграть. Это очень сложно: на себя надеть себя.

- При постановке спектакля кто в кого больше вкладывает: Вы – в персонажа или он – в Вас?

- В какой-то мере он действительно «прорастает» в тебя. Потому что не всегда тот герой, которого ты играешь – это ты и есть. Но, когда репетируешь какую-то роль, безусловно, находишь много общего с собой. А потом, когда вчитываешься, понимаешь, что ты и не похож на этого персонажа. Это такая удивительная вещь, когда ты находишь героя и идешь за ним. Но потом ты понимаешь, что на самом деле это герой «понёс» тебя. И когда ты его ухватил, на сцене тебя люди не узнают: в тебя вселился другой человек.

- А как добавить герою «себя»?

- Если ты пропускаешь его через себя, то зритель видит этого героя человечным, говорит: «О! я тоже так делаю». И тогда зритель начинает сопереживать, у него рождается реакция. У него будут слезы, смех, он будет вспоминать, что есть у него такой друг. Значит, ты «попал». Чтобы смотреть спектакль было интересно, ты должен вложить в него сердце.

- Если актер так много вкладывает, у него не возникает эмоционального истощения?

- Бывает! Ты выходишь на сцену и понимаешь, что физически нет сил. Драматург пишет и представляет ситуации из ряда вон выходящие, которые актер пропускает через себя. Когда у тебя 28 спектаклей в месяц, в какой-то момент ты начинаешь срываться на своих близких. Потому что организм говорит: «Всё, хватит, просто будь белой бумагой». Либо, наоборот, ты становишься гиперактивным. Безусловно, нужно приобретать опыт какого-то уединения. Многие перед спектаклем сидят в гримерке и настраиваются, а после – долго не уходят домой, «переходя» от героя к себе. Но это – такой идеальный вариант, на практике обычно получается так, что ты прибегаешь перед началом спектакля и убегаешь после его окончания на ночную съемку… Несмотря на то, что есть огромное количество работы, нужно уметь отсекать неважное. Мне, например, по моей психофизике, всё важно. И потом, когда организм говорит, что уже хватит, то я прислушиваюсь к нему. И начинаю понимать: этот режиссер кричит, но он так работает, поэтому не стоит обращать внимания. Кстати, я сейчас думаю, что все эти звезды своей формой общения сохраняют себя. И некоторые фанаты могут обижаться, что вот, я попросил у него автограф, а он даже не повернулся в мою сторону.

- То есть это не «звездная болезнь», а самозащита?

- Да-да! Я бы назвал это «непотерей» себя, аккумуляцией сил. Ведь если у тебя происходит что-то важное, организм сам все делает. Если у меня вечером сложный спектакль, я все утро и весь день буду сонный, мне организм будет говорить: «Не-не-не, я знаю, что у тебя вечером будет стресс, поэтому давай-ка поспи». Я говорю: «Мне надо сейчас работать!» - «Нет, давай поспи». И мне не проснуться, сколько бы кофе я ни выпил.

- У многих ли актеров супруги не актеры?

- Нет, как правило, первые жены и мужья – всегда артисты. Есть исключения, но из-за того, что мы пропадаем столько времени в театре, у нас либо становятся актрисы, либо костюмеры, гримеры…

- Просто мне кажется, что если они не задействованы в этой среде, то это абсолютно героические женщины. Во-первых, потому что времени не остается на семью, а во-вторых, нужно быть настолько неревнивым человеком…

- Да, именно поэтому и очень редкими бывают браки с представителями других профессий. Как правило, они распадаются, потому что действительно возникает усталость, ревность, безденежье. Актерская профессия не приносит денег.

- Ваши дети ходят на Ваши спектакли?

- У меня один ребенок, ему 9 лет. Да, он ходит. Ему нравится, причем больше нравятся взрослые спектакли. Видимо, стереотипное мышление, что детям надо давать только детские спектакли, уже уходит в прошлое. «Пиратов Карибского моря» дети смотрят, хотя это не детское кино. И там натуралистично сделано все. Или тот же «Шрек»: его с удовольствием смотрят дети и смеются над взрослыми шутками. Там нету заигрыша. В этом отношении «Алеша Попович» – более детский и наивный, чем какой-нибудь западный мультик, где все по-взрослому и довольно смело. Вот и у меня ребенок ходит на взрослые спектакли, и ему совсем не скучно. Они все воспринимают сейчас, уже такие дети… Повзрослевшие.

- Есть масса людей, которые, мягко говоря, не любят российское кино. А Вы сами как к нему относитесь?

- Раньше крайне отрицательно относился. Всё, что показывали в девяностые и нулевые года, был какой-то трэш. Безусловно, были такие фильмы, как «Асса». Но потом начались либо развлекательные, либо какие-то чересчур глубокие фильмы при отсутствии драматурги. Нет никакого фундамента: ты видишь, что стоит этот замок просто на дощечках. Ну, а потом вдруг появилось кино – качественное, философское, глубокое. Тот же Лунгин. Но сейчас опять начинается время, когда по какому-то одному лекалу всё снимается. Возьмем уже практически любой современный русский фильм. Это как диснеевский мультик, американское кино. Если мы за этим гонимся, то да, круто, мы уже научились делать, как они. Но пропал наш почерк. А у нас он всегда был.

- Вы смотрите свои фильмы и спектакли в записи?

- Нет. Ну, иногда приходишь с работы, а тебе говорят: «Вот тебя по телевизору показывают». Тогда смотришь скорее с каким-то приятным любопытством, потому что не каждый день себя видишь. Есть люди, которые смотрят даже свои репетиции. А у меня такого нет. Раньше я не мог смотреть на себя, потом в какой-то момент мне стало нравиться. Я подумал, что это неправильно, когда я сам себе нравлюсь на экране. И потом, чтобы не иметь никакой крайности, вообще перестал смотреть. Но, наверное, это любопытно в качестве тренинга, потому что некоторые вещи ты можешь корректировать.

- Неужели даже «В ожидании чуда» не смотрели?

- Конечно, я посмотрел, но надо было видеть, как. Я пришел в кинотеатр, народу не было, это была премьера. Я посмотрел в каком-то эйфорическом состоянии. Потом надел куртку, капюшон и быстренько ушёл оттуда. С ощущением, что меня сейчас будут узнавать, я потом долго ездил в метро и ходил по улице. И любая реплика, как мне казалось, была обращена ко мне. Только потом я понял, что люди просто между собой общаются. В конце концов, я спокойно стал к этому относиться. Если раньше после показа по телевизору ты мог на следующий день стать звездой, то сейчас всё иначе. Ну, снялся ты, у тебя а-ля главная роль. Но для того, чтобы люди тебя узнавали, надо, чтобы этот фильм «попал» в это время, «попал» в этих людей.

- Не было разочарования, когда Вы поняли, что Вас не узнают на улице?

- У меня абсолютно точно не было разочарования. У меня было понимание. «О, оказывается это все не так устроено!» Наоборот, чем меньше ко мне пристают, тем мне комфортнее. Потому что, когда на меня обращают внимание, я начинаю трепыхаться, вести себя неадекватно. И уже становлюсь каким-то персонажем. И я сейчас понимаю: пока мне жизнь не дарит ту работу, которая меня может сделать знаменитым, потому что я еще не готов к этому.

- Но в начале нашего разговора Вы говорили, что не стремитесь к славе.

- Я и не стремлюсь! Я про это и говорю.

- То есть будет – хорошо, не будет – не больно и хотелось?

- Да, об этом я и говорю. Ведь наша профессия публичная и, так или иначе, подразумевает иногда тщеславие: чтобы меня оценили, заметили. Артистам важно, чтобы они нравились, и если не зрителю, то хотя бы самим себе. И если довольны и артист, и зритель, то это – самое настоящее счастье! Просто жизнь – довольно мудрая штука: если у тебя чего-то нет, значит, ты к этому не готов. Например, я понимаю, что мне нечего сказать людям на какой-то передаче. Я фантазирую, что меня пригласили куда-то и говорят: «Володя, вот скажите нам». Я понимаю, что мне там нечего сказать. А в приватной беседе – такой уютной, домашней – есть.

Фото: ruskino

Rating 5 Просмотров: 5683

Пока без комментариев

Фотостена

  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider
  • image slider

«Спецпроект в ДП» продолжается

Сотрудничество Клиники коммуникационных проектов с «Деловым Петербургом» продолжается. Спикером второй встречи ...

Читать далее ...

О «русском» в мировой опере

Дмитрий Головнин - тенор, чей вокал в театральных кругах принято считать безупречным, а игру – проникновенной, ...

Читать далее ...

Не только День святого Валентина: праздники 14 февраля

Любовь – как много в этом слове… Постойте, не та цитата. Но и эта может описать любовь – то самое легендарное ...

Читать далее ...

Чего не хватает Петербургу как туристическому центру?

Всего проголосовало: 19

«Клиническая практика» – уникальный проект Санкт-Петербургского
государственного университета.

Это форма получения обучающимися
практических навыков без отрыва от
учебного процесса для решения задач,
поставленных клиентом

Информационно-образовательный портал Санкт-Петербурга и Ленинградской области, созданный студиозусами Санкт-Петербургского государственного университета.