МОЛОДЫЕ АВТОРЫ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ ВАРЯТСЯ В СОБСТВЕННОМ СОКУ

записала Александра ПОДОЛЬНИКОВА, 13 августа 2014

Что такое «синдром питерских» и поколенческая ксенофобия, чем можно испортить даже хороший сценарий из сделать кино из кино, зачем режиссерам экспортные маркеры и откуда в райкомах партии 80-х годов взялись портреты Маркса – об этом и многом другом – в подборке «Первой линии».

О первой экранизации своей повести «Сто дней до приказа»

– Когда я посмотрел черновую работу, был в ужасе, и меня до сих пор спрашивают в интервью о том, как она такой получилась. Объясняю: снимать доверили молодому выпускнику ВГИКа. А дальше всегда происходит такая вещь: совершенно нормальный сценарий попадает в черную коробку под названием голова режиссера – и на выходе получается уже режиссерский сценарий. И в той картине ничего общего с первоисточником, кроме названия, не было. Я не против авторского кино, но почему именно на мою книгу? И я написал заявление, что против того, чтобы это пошло в народ. Потому что сценарному замыслу кино не соответствовало. В Советском Союзе с этим было очень строго: если автор не хотел, чтобы его произведение экранизировали, то мог этому помешать. Так Богомолов в свое время положил на полку «В августе 44-го». Ну а в итоге я все-таки решил, что пусть фильм будет.

О кино и государстве

– Государство выделяет деньги на кино, но оно перестало спрашивать. Когда видишь картины, которые профинансировало Правительство, Министерство культуры, думаешь: даже Пентагон бы так не снял, чтобы нас деморализовать.

Из всех моих экранизаций ближе всего к первоисточникам новый фильм «Небо падших» и «Апофегей» с Мироновой, Страховым и Сухоруковым. Кстати, своего часа съемки ждали больше двадцати лет: не было денег.

Об успехе произведения

– Я не верю в подготовленный успех, когда у тебя есть прикормленный пул критиков, которые напишут гарантированно хорошо. Потому что культурная журналистика сейчас в большинстве своем ангажирована, необъективна. Когда я вел программу «Контекст» на «Культуре», чаще обычного ходил в театр. Однажды, посмотрев одну пьесу, от которой был не в восторге, вышел из «Ленкома», и на глаза мне попался Марк Захаров. Поздоровались и разошлись. И вот на следующий день, когда мы готовились к эфиру, влетает ко мне режиссер с вытаращенными глазами. Оказывается, ему с каких-то там островов дозвонился Захаров, который видел, с каким лицом вышел из зала Поляков и очень просил, чтобы он эту пьесу не ругал. В общем-то, я и не собирался ничего ругать. Это все к тому, что мастерам высокого уровня не стоит заниматься такими вещами. А между тем человек быстро забывает, что серия хвалебных публикаций подготовлена им самим и по его просьбе, – так он устроен. Точно так же и с серьезными литературными премиями. Все это можно сравнить с советскими плакатами «Слава КПСС»: они были повсюду, и когда мы проходили мимо, то абсолютно не думали о том, что их развешивает отдел пропаганды.

Об ангажированности в журналистике

– Ни разу не сталкивался с редакторами, которые говорили журналисту: вот этот фильм вообще-то хороший, но мне нужно, чтобы ты раздраконил его по страшному. В основном необъективность связана с тем, что есть люди ангажированные, а есть те, которые прислушиваются к своему внутреннему голосу. Если написано искренне, не в соответствии с интересами какого-нибудь продюсера, центра или канала, это всегда видно. Поэтому мы в «Литературную газету» стараемся подтягивать авторов независимых. Конечно, часто бывают ситуации, когда с сотрудниками полностью расходимся во мнениях. И, тем не менее, я никогда не навязываю свою точку зрения.

К сожалению, есть издания, в которых необъективность очень сильна. Например, прежняя газета «Культура» – очевидно, что за многими вещами была политическая составляющая. Вообще большая беда культурологической журналистики в том, что авторы еще довоевывают на баррикадах 1991-93 годов. Акцент творчества того или иного писателя и режиссера уходит корнями в ту позицию, которую они занимали в это время.

Об искусстве из жизни и искусстве из искусства

– Кино можно делать из жизни, а можно из кино. Первое – очень трудно, переносить реальность в искусство и найти для этого язык, что удается только большим художникам. Второе – уже постмодернистский подход, когда идут сплошные заимствования и аллюзии. Смотришь фильм и понимаешь: это я видел у Балабанова, это из «Ташкент – город хлебный», а это – «Тучка золотая». Такой творец думает: а зачем я буду как-то брать жизнь и засовывать в художественную формулу? Главная болезнь как раз заключается в настойчивом желании делать искусство из искусства. Она была всегда и называется, кстати, эпигонством. Но не нужно, чтобы это становилось мейнстримом. Из жизни его делать трудно, потому что нет готовых формул. Их нужно искать самому – поэтому классики и стали классиками. Причем современники обычно их не чувствуют, принимая большое искусство за изощренно сделанный мейстрим.

О поколении «новой драмы»

– Молодые авторы нового поколения варятся в собственном соку, не признавая никого больше. Делают вид, что оппонентов не существует. Я бы назвал это поколенческой ксенофобией. Но на самом деле есть два типа деятелей культуры. Одни осмысливают то, что происходит вокруг сейчас, и ищут свое, а другие переводят то, что было до них на язык своего поколения. Те же аллюзии и ассоциации. А перешагнуть это и находить новые эстетические формулы удается единицам.

О молодых авторах «Литературки»

– Мы берем произведения в газету только в одном случае – если это литература. Если это еще не она, тогда не печатаем. Для этого есть такие журналы, как «Литературная учеба».

Когда приходят новые авторы, то начинают собирать вокруг себя других авторов. Литературные друзья, бывшие жены. Это так называемый «синдром питерских»: когда круг узкий, и человек изо дня в день предлагает тебе читать одних и тех же. Ты спрашиваешь: а кто есть еще? А в ответ говорят, что больше хороших авторов нет.

О методах режиссуры

– Как человек, большое количество времени посвятивший изучению истории, могу сказать, что многие об этом, когда нужно бы, не задумываются. Один мой знакомый из хорошей творческой семьи снял кино о 80-х. Так в его фильме в декорациях райкома партии на стенах везде висели портреты Маркса или, на крайний случай, Энгельса. Когда я ему сказал, что в райкомах всегда висели портреты Ленина, он сначала мне даже не поверил.

О Западе в русской культуре

– В русском кино очень много Запада. Это проявляется во всем — такие своеобразные экспортные маркеры, которые словно бы говорят: эй, ребята, мы ваши. Вот в последнем фильме, который я смотрел на этом фестивале, любимый поэт главного героя был Бродский. А кто у нас Бродский? Это бренд, человек с мировым именем. В русском кино герой читал бы не его стихи, а, скажем, Есенина. Так что это Запад и западная система оценок «хорошо - плохо».

О роли интеллигенции

– Считаю, что задача творческой, особенно писательской интеллигенции, национального искусства – помогать своей родной цивилизации, утверждать ценности, а не наоборот. То, в каком виде все находится сейчас – совершенно не опора стране.