По ту сторону рассудка

Софья МАКСИМОВА, 16 февраля 2013

Всегда кажется, что эти люди не относятся к нашему обществу. Кажется, что незамутненность рассудка отделяет нас от них окончательно и бесповоротно. Кажется, что душевнобольной клеймен. Всегда так кажется. Пока не встретишься с ним лицом к лицу.

Опухшие веки, неподвижные мускулы лица. Несколько мгновений мой собеседник смотрит на меня пристально, почти вызывающе. Затем он поворачивается к большому окошку, где ветер раскачивает унылые засохшие деревья, и тихо произносит: я очень болен. В его словах нет лукавства и иронии, наоборот - он говорит очень открыто, обезоруживающе. Во всем его облике прорывается страшная решимость актера отдать себя без остатка. «От полюса до полюса идти недалеко, если идти по прямой», - говорит он. И в роли, дарованной ему судьбой, он следует этому принципу до конца.

В его глазах, когда-то таких магнетических, осталась печать болезненной отрешенности. 20 лет назад его жизнь, семью и актерскую карьеру, словно тенью, заволокло безумие. «Я долгое время скрывался от людей, прятался. Нигде не мог найти себе место. Везде мне чудились камеры. Казалось, они снимают меня даже с воздуха».

Так случилось, что лопасти вертолетов подменили собой ветряные мельницы, с которыми он сражался на сцене, играя Дон Кихота. Только на этот раз бой был взаправду.

Душевное расстройство не появляется внезапно. Нарастая, боль в какой-то момент парализует чувства. «Это похоже на анестезию. Я не понимал, что со мной происходило, и не знал, как передать, чтобы меня уже не ждали назад». Тут его глаза наполняются взволнованным блеском.

«Мое лечение было долгим и муторным, и проходило почти всегда по одному сценарию: я получал лекарства в диспансере, растягивал, как только мог, копеечное пособие по инвалидности, собирал бутылки. Зимой мне кое-что перепадало на задних дворах и помойках разных забегаловок. А если что спрашивали – справку показывал: болен я!»

В его голосе звучали и отчаяние, и гордость, и это, как ни странно органично завершало его двуполярный образ – образ артиста, открытого миру, и человека, надломленного болезнью.

«Все, что я вынес из своих скитаний и долгих месяцев в больнице – потребность вернуться к своим истокам, и осмыслить свое творческое начало, но уже гораздо глубже. Появившаяся в диспансере арт-терапия вернула мне смысл жизни».

Театральная группа районного психоневрологического диспансера, которую возглавил герой, в тот день, 28 января, давала праздничный концерт ветеранам. Он сидел чуть поодаль, погруженный в свои мысли. Но порой маленькие искорки в глазах выдавали его участие. Ушел он до аплодисментов. Потом только заметил сухо: «Ради этого и жизни не жалко».