Характер нордический, стойкий

Инна Тимченко, 17 мая 2022

– Екатерина Андреевна, Клинике коммуникационных проектов, которую вы возглавляете, исполнился один год. Папа – университет. Мама – вы. Ребёнок получился очень активный и деятельный. Но для любой мамы самым волнительным является воспоминание о том, как ребёнок вынашивался, как появился на свет. Расскажите, как родилась Клиника?

– В 2021 году Клиника родилась официально. Состоялось торжественное открытие на Санкт-Петербургском международном форуме труда. Всё было, как и положено в таких случаях: и поздравление руководства университета, и напутственные слова от бизнес-партнеров, и информационный фон, и 60 наших студентов-волонтёров. Но появилась она не на пустом месте. Этот «ребёнок» вынашивался восемь лет!

– С чего начинался этот масштабный проект?

– Началось все с потребностей нашего PR-отдела. Ежегодно у нас проходило более 70 мероприятий, и все их нужно было освещать на сайте Высшей школы журналистики, в соцсетях. Тексты, фото, анонсы, пострелизы, оформление стенда после событий. В какой-то момент я поняла, что при всей моей ресурсности и оперативности, в одиночку справляться с таким потоком инфоповодов нереально. Тогда у меня и родилась идея привлечь к этому процессу студентов. Опираясь на свой студенческий опыт, я понимала, что им нужна регулярная практика, и одной производственной летней практики явно недостаточно.

– Тогда вы решили организовать студентам постоянный творческий процесс, приближённый к реальной работе в «полях»: с дедлайнами, обязательствами, тщательной проверкой информации?

– Совершенно верно! К этой активности я стала привлекать студентов в 2013 году, и вскоре у нас сформировался пул авторов, которые писали новости, релизы, репортажи, отчёты, делали фото и видео. Потом заработало «сарафанное радио»: ребята сами стали приходить ко мне с желанием попрактиковаться. Когда я поняла, что эта «самодеятельность» выросла до масштабов профориентационного проекта, то набралась смелости и пошла к нашему директору с идей создания студенческого пресс-центра. Я очень благодарна Анатолию Степановичу Пую за то, что он поддержал мою идею, поняв стратегическую важность этого направления работы, и 14 февраля 2014 года у нас открылся «Учебно-образовательный пресс-центр».

– Я помню этот период: студенты с горящими глазами бежали с пар на планёрки пресс-центра, на мастер-классы, которые вы организовывали.

– Действительно, я тогда начала приглашать к нам на мастер-классы различных специалистов, успешных состоявшихся выпускников. Со временем ребята из пресс-центра стали попадать на стажировки от наших партнёров. Самые успешные из них заканчивались трудоустройством. Позже открылись клубные проекты – информационные паблики в социальной сети «Вконтакте»: Greenклуб, SMM-клуб, Киноклуб, Naukaклуб.

– Выходит, Клиника коммуникационных проектов преемница Учебно-образовательного пресс-центра?

– Не совсем так. В пресс-центре у нас не было таких полномочий, таких имиждевых и организационных возможностей, как сейчас. Но в основу деятельности Клиники лёг сам принцип работы, который был заложен при создании Пресс-центра. Все проекты, которые действовали внутри Пресс-центра, мы аккумулировали в Клинику, а также нарастили их новыми активностями и направлениями работы. Включили сюда и наши студенческие проекты и медиа – портал и паблик «Первая линия», коммуникационные конкурсы. Объединили все активности и получили мощную структуру.

– За какой бы проект вы ни взялись, он обречен на успех. Расскажите, в чём ваш личный рецепт успеха?

– Справедливости ради хочу уточнить, что не всё, что мы делали со студентами «выстрелило». Есть два проекта, которые «выдохлись», и мы их закрыли.

– Хорошо, тогда давайте так: без каких ингредиентов был бы невозможен такой быстрый и уверенный старт проектов?

– Первый ингредиент – это увлечённость любимым делом, как сказали бы мои родители – трудолюбие. Второй – дисциплина и требовательность к себе и окружающим. Третий – профессиональная интуиция. Проектное образование сегодня в тренде в университете, а мы, по сути, еще в 2013 году стали амбассадорами этого направления.

– Пост-знакомство о себе вы предваряете слоганом: «Я пришла, пристегнитесь!» Что это значит? Вы готовите студентов и партнёров Клиники к полёту на сверхзвуковой скорости? Или предупреждаете, что им придётся пережить турбулентность по пути к цели?

– И то, и другое! (Смеется) По отзывам окружающих, наша клиника работает на «бизнес-скоростях». Нас хвалят коллеги по цеху, мол, чётко схватываете, оперативно делаете, эффективно «штурмите». У меня самой есть ощущения, что скорость работы я задаю очень высокую. Не все готовы к таким скоростям. Есть «пассажиры», которые сходят на промежуточных станциях. И это нормально.

– Может быть, они просто улетают в конец салона, вовремя не пристегнувшись?

– Вполне вероятно! У нас в каждом проекте так или иначе возникает своя «турбулентность». Почему? Совершенно разные целевые группы – студенты, работодатели, преподаватели. Разные скорости работы. Разное восприятие действительности и видение задач. Иногда между всеми участниками рабочей группы возникают коммуникационные шумы.

– А вашим родителям пришлось «пристегнуться», когда вы родились? Какой была Катя Шаркова?

– Я родилась в студенческой семье врача и капитана дальнего плавания. Мои родители достигли всего самостоятельно в этой жизни, и они собственным примером показали мне, что добиться успеха можно только беспрерывным трудом, иногда в ущерб сну и желанию отдохнуть. Так что можно сказать, что родилась я в семье, где взрослые тоже летели на таких скоростях, что только успевай пристегнуться!

Чтобы мне не было скучно, мама с папой отдали меня с четырех лет в очень серьезный областной хореографический ансамбль «Дружба», где меня ждали ежедневные тренировки, частые концерты и гастроли в другие города. Так что приходилось успевать на поворотах.

– Как выглядел обычный школьный день Кати Шарковой?

– Если говорить про мой обычный день в начальной школе, то Катя Шаркова вставала в 5 утра, чтобы сделать уроки. К 10 она шла на репетицию в ансамбль. Дальше – на учёбу в языковую гимназию. Оттуда, не заходя домой, снова на тренировку. После этого возвращалась домой и ложилась спать, чтобы на следующий день снова встать в 5 утра. Помимо этого, в моей жизни были ещё как хобби фигурное катание, бассейн и…младший брат. С 7-8 лет я уже оставалась нянькой при малыше, когда родители уходили вечером по делам.

– Мягко говоря, это очень напряженный график. Как вы справлялись со всем этим?

– Временами было тяжело, я не досыпала. К тому же, никто с меня не снимал ответственности прибирать свою комнату. Но всё это сделало меня достаточно дисциплинированным человеком, который к труду относится с большим уважением. И я благодарна родителям за то, что они задали мне такие темпы учёбы и работы с самого детства.

– Вы выросли на Крайнем Севере. Ваш характер выковала ещё и суровая природа, верно?

– Я росла в Архангельске, и очень хорошо помню, что мне было не сложно ходить несколько километров пешком в школу даже в минус 36 градусов, когда остальные дети сидели по домам. Бывали дни, когда я приходила учиться одна, и все учителя оказывались в моем распоряжении. Это было классно!

– Взрослые люди, наверное, считали вас необычным ребёнком?

– Наверное. Во всяком случае, однажды к нам в школу приехали корреспондент и фотограф областной газеты «Правда Севера», чтобы сделать со мной интервью как с единственным ребенком а городе, который посещает школу в морозы. Материал с фото вышел на первой полосе. Мне было 11 лет, и благодаря этому эпизоду я заинтересовалась журналистикой. Спустя еще два года попала на гастроли в Санкт-Петербург. У меня был даже сольный номер на сцене БКЗ «Октябрьский». Тогда я и решила, что буду жить в Питере и учиться в Университете на журналиста. Еще позже, уже будучи студенткой, в «Правде Севера» я проходила практику. Не знаю, можно ли меня остановить, если я загорелась какой-то идеей? Даже если меня не останавливал лютый мороз?

– Нет, думаю, что вас остановить невозможно! Тянут ли студенты работу в таком серьезном, взрослом ритме? Нравится ли им в Клинике?

– В целом, да, нравится. И более того, иногда я даже получаю от студентов такие комментарии: «Почему так медленно идет коммуникация с работодателем?» Современное поколение, на мой взгляд, готово к высоким скоростям. Это эффект нашей ускорившейся коммуникационной среды. А ребята все-таки продукт этого времени. Есть, конечно, минус определенный. Не все готовы в глубину погружаться. Но тем и хороша Клиника, что можно выбрать проект, что называется, под себя. Очень здорово, что какую бы сферу мы ни приоткрыли для студентов – энергетики, кино, благотворительности, – везде находится своя целевая аудитория, которой интересна эта тема в силу множества причин. Например, в проекте с благотворительным фондом AdVita у нас 25 слушателей, но это золотая цифра, потому что каждый из них пришел к участию через личный опыт.

– В какие проекты студенты, что называется, ломятся?

– Популярность компании, партнёра Клиники, у студентов зависит от многих факторов. Например, узнаваемый бренд. Так у нас случилось с «Ленфильмом». Организовав набор заявок для этого партнёра, я не ожидала, что столкнусь с таким количеством желающих! В проект «Ленфильм: новые реалии» участники попадали аж через две ступени отбора. Такой опыт у нас впервые! Но имеет значение и приз: например, возможность участвовать в съемках фильмов, ездить со съемочной группой в другие регионы.

Еще один проект, который лидировал по количеству заявок в прошедшем году – фестиваль подкастинга и креативных индустрий «Подкастинация», который мы делали совместно со студией подкастов «ТОЛК». Две недели очень интересных встреч, тренингов, практических занятий. Более 80-ти студентов записались на этот фестиваль.

– Были ли проекты, которые студенты, что называется, «не осилили»?

– Осилили, но не все! Речь идёт о «Школе репутации», одном из самых серьезных проектов, который еще не завершился. У нас там очень требовательный преподаватель, директор агентства по управлению репутацией «Большая Медведица», бизнес-леди Екатерина Антошевская. По сути, это аналитическая школа с применением сложных инструментов по управлению репутацией в сетевом пространстве. А преподаватель – представитель мира бизнеса, где нет времени на мягкость и долгие разъяснения мотивации. Изначально записалось на эту школу 50 с лишним человек. Но до финала дойдет лишь треть. И это тоже интересный, важный опыт для нас. Благодаря таким дисциплинам мы понимаем, каких предметов у нас не хватает, что в тренде на профессиональном рынке, какие ещё активности мы могли бы прокачать у ребят.

– Что бы вы могли рассказать о себе вне профессиональной сферы?

– Не смотря на увлеченность работой в моей жизни есть место отдыху и время для души. Одно из таких мест – глухая деревня в Архангельской области, наше родовое гнездо. Это такой хутор на холме, окруженный с лесом и рекой. Там два родовых дома: один из них построил еще мой прадед, а второй – дед. По старинным технологиям. Мне нравится, что это место максимально удалено от большой земли. Тут нет даже сотовой связи. И вот это уединение дает редкую возможность прислушаться к себе. Здесь можно обнулиться после нескончаемых техногенных и информационных шумов большого города и начать заряжаться от земли, травы, пения птиц.

– Вам нравится такой суровый отдых по принципу «Всё исключено?»

– В этом есть своя романтика! И ностальгия... С 4-х лет я ездила в свою любимую деревню и проводила там лето. Помню походы с дедушкой на рыбалку, поездки на сенокос. В деревне все было четко: принести воды с родника, съездить за молоком в соседнюю деревню, собрать ягоды с куста. Или поход с папой в лес. Помню, как мы прошли десять километров и остановились переночевать в лесной избушке на озере. Признаюсь, было очень страшно… Позже меня стали отпускать одну сплавляться на длинном таком узком челне по реке, и я спокойно управляла небольшим деревянным судёнышком. Сейчас я бываю там недолго, удается вырваться на пару дней летом из Архангельска.

– Там никто не живет?

– Когда дедушка серьезно заболел, им с бабушкой пришлось переселиться поближе к цивилизации. В деревне ведь даже сотовой связи не было, да и обычная была доступна за несколько километров. Хутор опустел, дома стоят без хозяев. На первом этаже дома прадеда, судя по всему, поселился медведь. У него протоптаны в малинниках огромные тропы, сделаны лёжки. Мы ездим с папой туда в середине лета на малину. Целыми днями собираем её и общаемся. Это какое-то «малиновое обнуление». Мы, конечно, рискуем. Но мишка нам достался деликатный. Он уходит в лес, когда мы с папой приезжаем.

– Думаю, ваш мишка тоже уже пристегнулся и соблюдает дисциплину!

– Он просто не знает, что мне самой бывает страшно немножко (смеется). Но этот риск совершенно оправдан. Еда, приготовленная на костре, потрясающие закаты, трава выше тебя ростом, это все удивительно! Иногда 2-3 дня здесь могут меня настолько восстановить, как не восстановил бы месяц, проведенный на каком-нибудь модном курорте. А потом мой папа имеет опыт встречи с медведями. И это как-то успокаивает.

– Какая вы мама?

– С одной стороны, требовательная. С другой – демократичная. Я раз и навсегда для себя решила, что не хочу быть для своего ребенка учителем, поэтому с удовольствием перекладываю этот функционал на специалистов дошкольного образования. Я больше ратую за общение с ребенком, за совместные впечатления. Общаюсь с дочкой на взрослом языке, хотя ей только-только исполнилось 4 года. Когда мы идем в садик, я, правда, поторапливаю ее: «Давай-ка ускоримся, деточка! Время – деньги. Маме еще много нужно всего успеть». Выходит, что свой стиль жизни я стараюсь донести и до ребенка.

– На какой вопрос вам бы хотелось ответить самой, но вам его не задали?

– На такой, например: «По какому принципу отбираются партнеры, которые приходят в Клинику?» Можно мне отвечать уже, да?

– Конечно!

– Во-первых, мы отходим от таких определений как «заказчик» и «заказ», потому что наша деятельность не про бизнес. Клиника – это не агентство, которое берется за выполнение сторонних заказов. К нам приходят только те партнёры и работодатели, у которых есть миссия: внести вклад в будущее профессии.

Во-вторых, отбор партнеров проходит в два этапа. Первое – заявка, идея, с которой к нам обращаются. Если мы видим потенциал в этих идеях, то приглашаем представителей компании на второй этап – очные переговоры. С одной стороны – это тест на адекватность, с другой - нам важно понять, насколько коллеги готовы погружаться в образовательный процесс, выполнять обучающую функцию.

Мы заинтересованы в партнерах, которые готовы бесплатно делиться со студентами своими опытом и знаниями. Проекты, которые мы делаем, в какой-то степени миссионерские. Это больше, чем техническое выполнение задач. Усилия приходится прикладывать всем, но в итоге каждый получает свои бонусы. Однако миссия для нас всё же на первом месте.

– Миссия Екатерины Шарковой – это…

– …помочь студентам найти себя в профессии. Помочь работодателям подготовить для себя профессиональные кадры. А в идеале – трудоустройство после стажировок у наших партнёров. Эта миссия полностью соотносится с миссией Клиники. При этом ребятам в проектах должно быть интересно, круто, весело.