Виталий Задвинский: о психиатрии, трудностях с эмпатией и работе

Полина Юзик, 13 мая 2024

Виталий Задвинский более 20 лет проводит психиатрическую экспертизу, консультирует и оказывает помощь в лечении различных фобических и тревожных расстройств, а также оказывает неотложную психолого-психиатрическую помощь при чрезвычайных ситуациях. Мы поговорили с ним о профессии и работе психиатра.

В чём разница между психиатром, клиническим психологом, психотерапевтом и психологом?

Часто приходится сталкиваться с таким вопросом. Психиатр и психотерапевт являются врачами, а психология – отдельная отрасль. Если не брать клиническую, то это ближе к педагогике, честно говоря. Психотерапевт, как и психиатр, получает шесть лет медицинского образования, и потом уже выбирает специализацию; но лишь психиатр имеет право назначать медикаментозное лечение. Однако и психотерапевт должен иметь представление о фармакологических воздействиях. Клинический же психолог занимается психокоррекцией, используя широкий спектр клинических методик, но это нельзя назвать психотерапией.

На какие специализации подразделяется психиатрия? Как Вы выбрали наиболее близкую и интересную Вам?

Вообще, можно выделить взрослую и детскую психиатрию. Отдельное место занимает наркология, потому что наркологом не может быть человек, не имеющий психиатрического образования, которое является базовым. Если уже совсем углубляться: есть психиатры, которые больше работают с социальными поведенческими отклонениями, есть те, кто работает, например, преимущественно с людьми пожилого возраста или наоборот с детьми. Таких подразделений очень много.

Я, например, преимущественно занимаюсь медико-социальной экспертизой или независимой психиатрической экспертизой, определяю группу инвалидности. Также консультирую пациентов с депрессивными расстройствами. Я представлял себя психоаналитиком, который никому ничего не должен, но это было ещё в университетские годы. У меня самого внутри были нерешённые проблемы, и поначалу выбор специализации базировался на этом. Но я быстро начал увлекаться клинической работой и в итоге то, что мне больше по душе, я выбрал лишь спустя почти 10 лет стажа в качестве психиатра. В психотерапию я дальше почти не углублялся, но частично использую методики, которые кажутся мне подходящими и работающими.

Бывали ли случаи в Вашей практике, после которых хотелось бросить всё и уйти работать в абсолютно другую сферу?

Я такую ситуацию как-то придерживаю в качестве очень критической. Раньше я боялся, наверно, и даже мысли такой не допускал. Но бывали моменты, конечно, когда мне было сложно. Казалось, что я не вывожу, и моё собственное эмоциональное состояние было близко к тому, что могло бы называться депрессией. Всё-таки психиатры тоже не стальные. Чаще всего обычные методики самопомощи и работа с психотерапевтом расставляют всё по своим местам.

Бывают ли пациенты, в работе с которыми сложно абстрагироваться, так как Вы сами переживали похожий опыт?

Бывало такое, но я старался держаться профессионально, ведь клиенту нельзя видеть врача в таком состоянии. Это может привести к потере доверия непосредственно ко мне и к тому, что я делаю. Плюс у психиатра всё-таки есть момент супервизии: когда специалист консультируется по поводу какого-то спорного и тяжелого для себя случая и получает, в принципе, как инструментальную, так и эмоциональную поддержку.

Всё-таки медицинская область весьма специфическая. Есть эмоциональные корни, но я стараюсь соблюдать «псих-гигиену». Иногда личный опыт даже помогает. Само понимание того, что психика действительно достаточно хрупкая вещь, помогает с пониманием относиться и к своим собственным проблемам.

Есть ситуации из истории психиатрии, где врачи тоже болели, и их много. Это, возможно, даже необходимо, чтобы быть хорошим врачом, ведь он должен приобретать и психотерапевтические навыки – без них никак. Сама психиатрия намного тоньше, чем просто острые состояния и, естественно, среди стрессовых моментов ты видишь и те, которые знакомы тебе самому. Профессионализм врача состоит в том, чтобы хорошо знать и контролировать собственные триггеры.

Замечали ли Вы за собой проявления профессиональной деформации?

Да, конечно. Интересный момент: когда начинаешь разбираться в том, что именно привело пациентов к тому, с чем они обращаются за помощью, ты отлавливаешь малейшие психические изменения и сложности, которые невольно проецируешь на себя. Это может сильно триггерить, но практическая польза оправдывает всё. Был момент, когда меня очень тревожило, не окажусь ли я внутри поля собственной деятельности. Но постепенно я смог эту ситуацию для себя проработать и стало полегче.

Можете выделить в этом какие-то плюсы и минусы?

Мне кажется, что в качестве положительного момента профдеформации можно отметить терпение в обычной жизни. Я понимаю, что люди несовершенны и иногда ведут себя не так, как мне хотелось бы, непредсказуемо реагируют на какие-либо слова или события.

Конечно, до Будды мне далеко, но принимать окружающую реальность и людей действительно проще, часто опуская эмоции и их проявление.

Определенно есть и какие-то отрицательные стороны, но мне сейчас как-то сложно сказать. Хотя определенными, привычными для врача, приёмами сложно не пользоваться в обычной жизни, это порой происходит автоматически.

Какую роль в вашей работе играет эмпатия: помогает или наоборот мешает?

Классическая фраза о том, что психиатры сами психи, не такая уж и глупая. Есть довольно заметная эмоциональная холодность и отстраненность, но грань довольно размыта. Важно понять человека, чувствовать его проблемы, потому что это позволяет установить контакт. Но есть и обратная сторона: если не держать границы, то это не принесёт никакой пользы ни тебе, ни клиенту.

Всё-таки устанавливать границы, показывать наличие этих самых границ может быть крайне важно для пациентов, у которых с этим изначально всё сложно. Также существуют и идеальные психопаты, которые считывают человека и успешно им манипулируют. Отсутствие строгих границ в работе с такими клиентами может стать фатальной ошибкой.

Если Вы понимаете, что человек может быть опасен для себя и для общества, каков порядок действий в такой ситуации?

Психиатр обладает обязанностями, которые диктуются ничем иным, как законом РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании». Когда человек опасен для себя и окружающих, это является поводом для оказания недобровольной помощи и даже госпитализации.

Статья 29. Основания для госпитализации в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях, в недобровольном порядке. – прим. автора

Таких ситуаций законом предполагается три: опасность для себя и окружающих, беспомощность и прямая доказуемая вероятность наступления неблагоприятных последствий в случае отсутствия помощи.

Предположим, человек не отказывается от помощи, но в анамнезе у него в прошлом были опасные тенденции. Доктор не может гарантировать, что он будет пить таблетки, которые согласился принимать, или что он не хочет совершать суицид, хотя за плечами у него несколько незавершенных попыток. В этом случае врач не имеет права рисковать. Работник амбулаторной помощи мотивирует человека к тому, чтобы он всё же понял, что с ним происходит что-то «неправильное». Зачастую это удаётся, и человек госпитализируется добровольно. Физической конфронтации лично у меня никогда не было, я стараюсь её активно избегать, но в теории это возможно.

Иллюстратор: Варвара Дерябкина